«Мы жили в эпоху необычайную…» Воспоминания - [142]

Пять встреч с Блоком

Первая встреча

Когда я поступила на Бестужевские курсы в 1908 году, после окончания гимназии, Блока как поэта и я сама, и другие бестужевки уже хорошо знали и любили. Многие стихи его знали наизусть («Незнакомку», «О доблести, о подвигах, о славе», «Девушка пела» и др.). Наши приятели — ученики Академии художеств из мастерской профессора Кардовского (Шухаев, Яковлев, Т. Карпинская и др.) — в это время ставят у себя в мастерской «Балаганчик». Моя старшая сестра (Ф. Гальперн) участвует в спектакле в паре с Шиллинговским. Мы, младшие, только зрители.

Если не ошибаюсь, впервые я увидела любимого поэта в первый же учебный год на Курсах. Было ли это осенью, зимой или весной, точно не помню. Может быть, февраль 1909-го? Но знаю хорошо, что день был солнечный. Разнесся слух, что в одной из аудиторий будет читать свои произведения сам Александр Блок. Мы с Таней поспешили, конечно, туда. Небольшая аудитория была до отказа набита молодыми девушками от восемнадцати до двадцати с небольшим лет. Лица восторженные, ждущие чего-то необычайного.

И вот он появился и подымается на кафедру. Очень высокий, как мне тогда показалось, красивый (красивый ли?), необыкновенно серьезный, с откинутыми назад волнистыми волосами, холодными светлыми глазами, устремленными куда-то поверх наших голов. Откинутый ворот его рубашки кажется мне сотканным из тончайших кружев — хоть я отлично вижу, что это просто полотняный ворот рубашки, а не брабантские кружева. Но весь романтический облик поэта требует такого же романтического обрамления — и я его вообразила. На ступеньках кафедры полулежала фигура молодой высокой белокурой девушки. Она была розовая, и солнце золотило ее светлые волосы. Кто она была? Просто одна из его поклонниц, а может быть, Люба Менделеева? Но я не интересовалась этим. Все было необыкновенно, и так, мне казалось, и должно быть! Он читал негромким голосом, просто, слегка монотонно. Читал «Песнь Судьбы», «Снежную маску». Содержание стихов плохо доходило до меня — только голос и слова: «Фаина, Фаина».

Вторая встреча

Зима. Вечер. Весь день занят. Днем — лекции. Вечером — подготовка к семинарским занятиям, чтение книг, нужных для сдачи экзамена. Надоело! Хочется отдохнуть — глотнуть свежего зимнего воздуха и перекинуться несколькими словами с подругой, которая тоже учится на Бестужевских курсах, но на физико-математическом факультете, а не на историко-филологическом, как я. Иду в прихожую, надеваю меховую шапочку и шубку и выбегаю на улицу.

Бегу по Среднему проспекту. Вот и 6-я линия. Сворачиваю и иду по направлению к Большому проспекту. Пустынно. Даже страшновато. Я замедляю шаги, собираясь перейти дорогу, пересечь бульвар, чтобы очутиться на 7-й линии, где живет подруга. Но в это время навстречу мне движется какая-то высокая фигура в меховой шапке, в пальто с меховым воротником, руки в карманах.

Вся эта надвигающаяся глыба засыпана снегом, особенно мех шапки и воротника шубы. Когда снег попадает на путь света, льющего из освещенных окон домов, он начинает искриться и блестеть, и вся фигура становится похожей на огромного Деда Мороза. Но лицо — где видела я его? — бледное, грустное, задумчивое, глядящее вдаль!

Я столбенею. Он, не замечая моей маленькой фигурки, почти наскакивает на меня. Я прижимаюсь к стене дома, чтобы не помешать ему продолжить свой путь. Откуда он идет, куда, почему так печален? О чем думает, что видится ему? Я долго стою и гляжу ему вслед.

Третья встреча

Мы со старшей сестрой решили посмотреть какой-то фильм в маленьком кинотеатре на Среднем проспекте в доме № 11. Уселись и весело болтаем до начала сеанса. Что-то меня, однако, беспокоит. Точно кто-то в упор смотрит мне в затылок. Неприятное ощущение! За моей спиной сидит уже знакомая мне фигура: меховая (бобровая) шапка, меховой воротник и холодный взгляд серых глаз, который в этот момент кажется мне презрительным и уничтожающим. Увы, он, очевидно, слышал пустую болтовню, забавлявшую нас с сестрой!

Я чувствую себя уничтоженной и несчастной. Замолкаю. Сестра удивленно смотрит на меня. Я дотягиваюсь до ее уха (она выше меня) и шепчу:

— Позади меня сидит Александр Блок.

— Ну и что же? — шепчет она, наклоняясь ко мне.

Но я больше не произношу ни слова, ни звука — боюсь. И ничего не понимаю из того, что происходит на экране.

Когда фильм кончился, зажегся свет, я обернулась. За моей спиной уже никого не было. Стул был пуст.

Четвертая встреча

1917 год. Февраль уже случился, но октябрьские события еще не наступили. В ротонде Академии художеств вечер поэзии. Выступают почти все знаменитые поэты той поры.

Вот Анна Ахматова, точно сошедшая со своего же портрета кисти Альтмана. Челка до бровей, темное платье, облекающее ее стройную фигуру, шарф. Характерное горбоносое лицо, не скажу чтобы красивое, но значительное и очень интересное.

Вот и Игорь Северянин, еще не успевший смыться за границу, — откровенно распевает свои стихи: «Это было у моря, где волна бирюзова, где встречается редко городской экипаж» и т. д. и т. п.

Тут и Мандельштам, и Ландау (у кого-то из них смешно торчащие уши), и многие другие.