Мы — военные - [90]

— Правда, — кротко улыбнувшись, отозвался тот.

— А ваше мнение, Борейко? Сможете к Первому мая сдать на классность?

Молодой солдат, окинув взглядом аппаратную, произнес, не скрывая недовольства:

— Больно далеко до мая-то… Мы тут с сержантом Рыжовым говорили, он обещал помочь… В общем, ко дню Советской Армии хотелось бы.

— Во! Слышали, товарищ лейтенант? В лепешку разобьемся! — Уши Клюшкина становятся пунцовыми, хохолок на затылке торчит особенно воинственно. — Разрешите, товарищ лейтенант, сегодня же провести во взводе собрание комсомольской группы?

Секретарь комсомольской организации роты младший сержант Николай Ветохин не в пример Клюшкину не вспыхнул сухой соломой. Он загорался медленно и с трудом, вроде антрацита, зато накалом ровным и сильным. От его жара тогда воспламенялись и другие. Алексей хорошо изучил особенности Коли Ветохина. Поэтому он не удивился тому, что предложение объявить борьбу за досрочную сдачу экзамена на классность воспринял он внешне очень спокойно.

Разговор происходил на боевой радиолокационной станции, куда Званцев и Гарусов зашли после беседы с командиром роты. Отпустив смену в другую машину, где Дзюба объяснял устройство двигателя, Коля Ветохин один находился у приборов локатора. Станция была выключена, черные шторы на окнах, висевшие на медных колечках, сдвинуты в стороны. Полная луна, похожая на экран индикатора, врезалась в квадрат окна. Казалось, подай напряжение — и пойдет по ее круглому диску вращаться развертка. Из окна было видно и одно крыло антенны локатора, темневшее на фоне белесого неба. Еще перед окном торчали верхушки сосен. Припорошенные снегом, они были похожи на двух подружек в белых платках, ставших на цыпочки и заглядывавших с нижнего двора.

Не снимая наушников и повернув голову к окну, Коля Ветохин, казалось, весь был поглощен созерцанием луны. Гарусов слегка толкнул его плечом:

— Чего задумался, комсомольский вожак? Выкладывай свое мнение.

— Дело-то больно серьезное, товарищ лейтенант, — не меняя позы, отозвался Коля. — Помозговать надо бы.

— Пока ты будешь мозговать, Клюшкин всю свою группу на ноги поднимет.

— Пусть поднимает, это хорошо. Только он отвечает лишь за взвод, а мы с вами — за всю роту в ответе.

Непосредственность Коли и несколько наивная простота его слов понравились Алексею. «Мы с вами за всю роту в ответе». Хорошо, Коля: именно мы с вами!..

— Не будем, лейтенант, торопить секретаря комсомольской организации, — сказал Алексей. — Пусть он подумает, а завтра утром мы с ним побеседуем. Так, что ли, Ветохин?

— Так точно, — согласился Коля.

Однако откладывать разговор до завтрашнего дня не пришлось. Так уж получается в жизни: новое, едва возникнув, требует настоятельно, немедленно внести изменения в текущие дела. Человека уже не удовлетворяет то, что день, час, а может быть, и минуту назад казалось вполне приемлемым.

Поздно вечером Алексей еще раз заглянул в свой кабинет: там выпускали свежий номер стенной газеты. Собственно, ом был уже готов, и художественный оформитель газеты Гуревич наносил кисточкой последние штрихи — делал заставки под заметками. Находившийся тут же редактор Анатолий Ветохин похвастался:

— Не газета, а конфетка!

— Посмотрим, что за конфетка, — сказал Алексей.

Редакторы-издатели, как называл членов редколлегии Лыков, проворно вложили газету в застекленную раму, поставили ее на тумбочку, а сами отошли в сторонку. Стоят и ревниво наблюдают за выражением лица старшего лейтенанта: понравился или не понравился ему свежий номер?

Оформлением газеты Алексей остался доволен: почерк четкий, разборчивый, заголовки, написанные красками, яркие, выразительные. Привлекательной была и новая рамка. В верхней широкой части ее на фоне панорамы новостроек и московского Кремля с рубиновыми звездами Гуревич изобразил расчет радиотехнической станции за работой. А над расчетом возвышается антенна локатора. Она посылает в эфир импульсы, которые расходятся волнами. Выделялся заголовок передовой статьи «Зорче смотри за небом, товарищ!». Статью эту по совету Званцева писал сам редактор, который очень гордился этим. Алексей вчера одобрил передовую, а теперь был недоволен ею. «Голая риторика, а не призыв к конкретному действию, — поморщился он. И мысленно отругал себя: — Эх ты, горе-пропагандист!»

— А передовицу придется заменить, товарищи редакторы, — сказал он.

— Почему? — разочарованно протянул Толя. Он увидел брата, заглянувшего в этот момент в комнату, и крикнул: — Давай сюда, Колька! Передовую снимают.

— Так вот, передовую надо заменить, — повторил Алексей, подождав Колю Ветохина. — Как ваше мнение, комсомольский секретарь?

— Поближе к делу и поконкретнее? — догадался Коля.

— Вот именно! Расскажите членам редколлегии о том самом деле, к которому нам надо подходить поближе.

Коля кашлянул для солидности.

— Дело тут, ребята, серьезное, — начал он, — насчет классности. Вот, к примеру, Анатолий. А почему бы ему не иметь первый класс?

— Ты, секретарь, личностей не касайся! — вспылил Толя. — Я, если потребуется, сдам и на первый.

— Когда? К концу службы? Срок надо установить, чтобы ты не тянул волынку. Подтягивать будем друг друга и, ясное дело, проверять, кто как старается.