Мы — военные - [153]
— Мы опоздать, между прочим, можем, товарищ Маслов. А вы… Нельзя так! Сейчас бегом, только бегом!
И снова мчатся они пашней, лугом, болотом, и серый шнур телефонного провода вьется следом за ними. По этому шнуру скоро вместе с электрическим током понесутся слова боевых команд с наблюдательного пункта на огневые позиции. «Скорее, скорее, — торопит себя ефрейтор Посошков, — батарея должна в срок открыть огонь!»
Боевое настроение ефрейтора, его волнение постепенно передаются рядовому Маслову. Расстегнув ворот гимнастерки, он, как паровоз, пыхтит позади, стараясь не отстать от товарища. Работать так работать! Пусть не думают, что он такой никудышный белоручка, как называли его в штабном подразделении.
В азарте Маслов машинально взбегает на бревно, перекинутое через ручей. По этому бревну только что проскочил ефрейтор Посошков. На середине оно покачивается и прогибается. Солдат невольно переводит взгляд вниз, туда, где метрах в двух струится прозрачная вода и сквозь нее пестреет мелкими камешками дно.
Тут рядовой Маслов и теряет равновесие. Раза два он успевает взмахнуть длинными руками, как ветряная мельница крыльями, а затем летит в воду. Ефрейтор Посошков слышит всплеск и спешит обратно к ручью. Он подает товарищу руку, помогает ему, мокрому по горло, выбраться на берег.
Сначала Маслов с видимым усилием кривит в усмешке губы: нам, мол, все нипочем, нам и море по колено. Потом ему и в самом деле становится смешно смотреть на самого себя. Он хохочет неестественно громко:
— Вот приключения! Попал я, как говорится, с корабля на бал… Ну ничего!
Метрах в пятистах от НП, у подножья высоты 123, кончается вторая катушка. Для проверки линии связисты включают телефонный аппарат, Маслов, подмигивая, берет из рук ефрейтора трубку.
— Докладывает рядовой Маслов, — подчеркнуто бодро говорит он, — все в порядке, товарищ лейтенант… Так точно, у самой высоты. Есть!
Ефрейтор Посошков стоит рядом и, по привычке хмурясь, смотрит на бриджи Маслова. Подсыхая после «купанья» в ручье, они снова начинают вздуваться пузырями, потеряв, однако, первоначальную пышность: на них исчез тщательно отутюженный рубчик, они съежились и покоробились. Посошков улыбается одними глазами, подумав: «И хозяин их тоже пыжится, делает веселый вид. А трудненько ему будет первое время…»
Но вот линия связи доведена до НП. Посошков и вконец обессилевший Маслов роют окопчик, маскируют его. Стреляющий передает по проводу первые команды. Правее рощи, там, откуда связисты только что прибежали, раздаются орудийные выстрелы.
— Порядок!.. — произносит ефрейтор, облегченно вздохнув.
— Порядок! — повторяет Маслов.
Во время перекура он тихонько прикасается к локтю ефрейтора и доверительно шепчет:
— Обузой я был для вас на линии, а не напарником. Уж вы извините, отяжелел, брат.
Ефрейтор неожиданно спрашивает:
— Вы до службы в армии кем работали?
— Счетоводом в райкомхозе.
— А я в колхозе огородником. Парниковое хозяйство у нас богатое. Пересадишь, бывало, рассаду из парников в открытый грунт, она, как уж водится, первое время маленько поскучает, а потом окрепнет и пойдет себе в рост… У вас на прежней должности что-нибудь неладное случалось?
— Была, брат, червоточинка, — подмигивает Маслов. — Наверное, от тепличных условий. Как вы полагаете?
— Ничего, на открытом грунте, как уж водится, всякая парша исчезает.
— А если не исчезает?
— Опрыскивание производим.
— Вот я и чувствую, что опрыскивание будет… Лейтенант у вас, видать, с характером. Крепко от него достается?
Опаленные брови Посошкова снова колючими пучками собираются у переносицы.
— Лейтенант у нас правильный! — говорит он строго. — И вообще… кончайте курить. Сейчас начнем снимать линию.
ОРИЕНТАЦИЯ ПО ЗВЕЗДАМ
На зимних учениях Степану Ломакину и Косте Махарадзе представилась возможность отличиться. Они вдвоем вызвались пойти в ночную разведку, и командир роты согласился на это. Друзьям предстояло выяснить, нет ли «противника» в роще «Овальная», находившейся километрах в трех от того леска, где расположилась их рота.
— Не заблудитесь, орлы? — пытливо прищурился капитан Уськов, провожая разведчиков.
— Все будет в порядке, — заверил Ломакин. — Я, однако, таежный охотник, привык по звездам ориентироваться.
Махарадзе оказался тоже тертым калачом. Стукнул себя кулаком в грудь и гордо заявил:
— Разрешите представиться: инструктор по туризму. В горах не терялся, а тут дело пустое — всё, как на ладони.
— Ну смотрите, орлы, действуйте осторожнее.
— Порядок будет, товарищ капитан, — за двоих на правах старшего ответил Ломакин.
Настроение разведчиков немножко испортил Семен Харченко, шутник и задира. Уже на опушке леса догнал их, забежал вперед и, дурашливо приплясывая, пропел:
— Глупо, однако! — обозлился Степан.
— Завидно, что самого не послали? — ехидно спросил Костя.
Друзья были твердо уверены, что именно из зависти выкинул Харченко этот номер. На нетактичный выпад они решили ответить делом. Но как?
Махарадзе, горячий по натуре, воскликнул:
— Давай захватим «языка». Пусть знают наших!
Предложение товарища понравилось Ломакину. Для пущей важности он подумал и лишь потом сказал солидно:
