Мы — военные - [151]
Лейтенант нетерпеливо поджидает новичка, барабаня пальцами по планшетке. Заметив офицера, солдат, словно подстегнутый конь, высоко поднимает голову и колесом выпячивает грудь. Затем печатает несколько шагов строевым, лихо щелкает каблуками и прикладывает ко лбу кончики пальцев.
— Товарищ лейтенант, рядовой Маслов прибыл в ваше распоряжение для дальнейшего прохождения службы!
Лицо у Маслова белое, холеное, без малейших следов загара. Лейтенант Серегин скользит глазами по фигуре солдата, на миг задерживает взгляд на пузырящихся бриджах из габардина защитного цвета, на широком офицерском ремне. Скрывая раздражение, спрашивает:
— Где раньше служили?
— В штабе соединения телефонистом на коммутаторе.
— У вас там что же, форма одежды произвольная?
— Извините, товарищ лейтенант, — развязно говорит Маслов, и в его воркующем баритоне появляются интимные нотки, — по пути из штаба завернул к знакомым, ну и… по этому случаю отступил малость от формы. А переодеться, понимаете, не успел, сразу сюда направили.
— На первый раз ограничусь замечанием. Сегодня будете работать на линии в чем есть. А в следующий раз за нарушение формы получите строгое взыскание.
— Работать? Сегодня? — удивляется солдат. — А я рассчитывал только представиться…
Острое словцо готово сорваться с языка командира взвода. Какие тут, к черту, представления, когда на учете каждая секунда! Срок для наводки линии на новый НП дан короткий, связистов не хватает, хоть разорвись.
В это время возле блиндажа, словно из-под земли, вырастает ефрейтор с пустой катушкой от кабеля. Он невысок, худощав, невзрачен. Обратившись к лейтенанту, ефрейтор негромко, но четко докладывает о выполнении приказания.
— А где Сорокин?
Ефрейтор быстро проводит языком по сухим потрескавшимся губам:
— Рядовой Сорокин остался на оконечной.
— Придется вам, ефрейтор Посошков, новую линию тянуть. Хоть и устали вы, но ничего не попишешь.
Прозрачная капелька пота медленно ползет из-под пилотки по смуглой щеке ефрейтора, оставляя за собой светлую полоску. Как видно, капелька щекочет, но связист не смахивает ее. Ожидая нового приказания, он стоит перед офицером, чуть-чуть насупив светлые брови. Только быстрые глаза его — светло-серые, с более темным ободком — сияют веселым задором: любое приказание будет выполнено!
— Связь надо дать на высоту 123. И очень срочно, — говорит лейтенант. — Вместе с вами пойдет рядовой Маслов. Познакомьтесь.
Пожимая мягкую руку нового связиста, ефрейтор Посошков снизу вверх смотрит ему в лицо. Первое, что он видит, — это недовольно оттопыренную нижнюю губу и пухлый подбородок, двойной складкой выпирающий из целлулоидного подворотничка. Посошкову интересно: откуда взялся этот дородный солдат с бабьим лицом? Почему так разряжен и как он будет работать на линии в этом костюме? Но расспрашивать не полагается, и ефрейтор отзывается коротким и привычным:
— Есть!
Маслов растерянно моргает и произносит, криво улыбаясь:
— Но как же все-таки, товарищ лейтенант? Я не предполагал…
Он взглядом показывает на свои габардиновые бриджи и хромовые сапоги.
— Да, без оружия никак нельзя, — говорит лейтенант, словно не поняв вопроса. — Возьмете учебный карабин…
И, обращаясь к ефрейтору Посошкову, добавляет:
— Двух катушек кабеля может не хватить, берите три. О прибытии на высоту 123 доложите по телефону не позднее… — лейтенант Серегин смотрит на часы, — …не позднее тринадцати ноль-ноль. Ясно?
— Ясно.
— Действуйте!
И вот бегут напрямик по раскисшему после дождя полю два связиста. Впереди, разматывая провод, — ефрейтор Посошков. Кроме карабина и катушки с кабелем у него малая лопата в чехле, телефонный аппарат на лямке через плечо. Но все это воину словно не в тяжесть. Ноги его, кажется, совсем не вязнут в липкой грязи. Маленький, проворный, он шариком катится, не останавливаясь ни на секунду.
Изо всех сил старается не отстать от Посошкова второй связист — рослый, мешковатый. Сгорбившись под двумя катушками, он шагает как попало, и брызги летят на собранные гармошкой голенища хромовых сапог, на широченные бриджи. Это — Маслов.
И горько Маслову, и обидно. Уж лучше бы десять суток гауптвахты, чем этот перевод в линейное подразделение! «Ничего, — сказал начальник связи соединения, — вам полезно будет жирок растрясти немного». Да тут с этими катушками и еще с карабином не только жирок — кости растрясешь. Жаль Маслову и свой костюм. Брюки, правда, можно вычистить, выгладить — и все в порядке, а хромовые сапоги — пиши пропало…
Чтобы отвлечь себя от мрачных мыслей, Маслов начинает вспоминать фамилию ефрейтора, который мчится впереди словно угорелый. Костыльков? Палочкин? Тросточкин? Вспомнить не удается, и его еще больше охватывает досада: оглянулся бы, что ли, неутомимый бегун.
Как бы угадывая его мысли, ефрейтор останавливается на проселочной дороге, которую пересекает телефонная линия, и оглядывается. Затем кладет на землю катушку и, выхватив из чехла лопату, начинает торопливо перекапывать дорогу.
Подойдя ближе, Маслов видит уже готовую узкую канавку поперек дороги. Кабель лежит в канавке и по сторонам дороги закреплен колышками. Вырубленные куски дерна ефрейтор ловко и быстро укладывает на прежнее место. Не человек, а мотор этот Палочкин-Тросточкин!
Казалось, ничто не предвещало беды — ротное тактическое учение с боевой стрельбой было подготовлено тщательно. И вдруг, когда учение уже заканчивалось, происходит чрезвычайное происшествие, В чем причина его? По-разному оценивают случившееся офицеры Шляхтин и Хабаров.Вступив после окончания военной академии в командование батальоном, Хабаров увидел, что установившийся в части стиль работы с личным составом не отвечает духу времени. Но стремление Хабарова изменить положение, смело опираться в работе на партийную организацию, делать «ставку на совесть» неожиданно встретило сопротивление.Не сразу осознал Шляхтин свою неправоту.
Центральное место в сборнике повестей известного ленинградского поэта и прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР Глеба Горбовского «Плач за окном» занимают «записки пациента», представляющие собой исповедь человека, излечившегося от алкоголизма.
Минуло двадцать лет, как смолкли залпы Великой Отечественной войны. Там, где лилась кровь, — тишина. Но победу и мир надо беречь. И все эти годы днем и ночью в любую погоду пограничные дозоры чутко слушают тишину.Об этом и говорится в книжке «Дозоры слушают тишину», где собраны лучшие рассказы алма-атинского писателя Сергея Мартьянова, уже известного казахстанскому и всесоюзному читателю по книгам: «Однажды на границе», «Пятидесятая параллель», «Ветер с чужой стороны», «Первое задание», «Короткое замыкание», «Пограничные были».В сборник включено также документальное повествование «По следам легенды», которое рассказывает о факте чрезвычайной важности: накануне войны реку Западный Буг переплыл человек и предупредил советское командование, что ровно в четыре часа утра 22 июня гитлеровская Германия нападет на Советский Союз.
В повести и рассказах В. Шурыгина показывается романтика военной службы в наши дни, раскрываются характеры людей, всегда готовых на подвиг во имя Родины. Главные герои произведений — молодые воины. Об их многогранной жизни, где нежность соседствует с суровостью, повседневность — с героикой, и рассказывает эта книга.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.