Мы — военные - [115]

— Договорились.

Нелегко было выполнить это обещание. Комната, которую Лыков отвел под офицерское общежитие, превратилась в шумный клуб учащейся молодежи. Здесь «грызли» науки, по которым предстояло держать экстерном экзамен за десятилетку, проводились консультации, собеседования по литературе, истории и другим предметам. Тамара Павловна и Глафира Сергеевна старались все время находиться среди своих выпускников. С какими только вопросами не обращались к ним! Молодые учительницы вынуждены были вспоминать реформы Петра Первого и поэзию Маяковского, углубляться в бесконечные дали вселенной и невидимый мир атомов, разъяснять бином Ньютона и правописание наречий, выводить формулы кислот и чертить схемы преломления света.

Нередко случалось и так: только заглянет Тамара в свою квартиру, только возьмет на руки Кузьму — приоткрывается дверь и просовывается лобастая голова Антона Шурая, колхозного зоотехника:

— Простите, Тамара Павловна, что не вовремя. Мне хотелось бы проверить, правильно ли я понимаю образ Печорина…

Тамара читает сочинение своего ученика, а Шурай, как большой притихший ребенок, сидит на краешке стула и хрустит пальцами: вдруг образ Печорина понят им неправильно?

Следом за Шураем является Валя Пономарева. Смущенно прыснув в кулак, она сознается, что все удельные киевские князья перемешались в ее голове и получилась сплошная междоусобица.

— Тамара Павловна, миленькая, — просит она, — уж вы помогите мне просеять этих князей. Каких покрупнее оставлю для экзамена, а остальных выкину к шутам.

Дело с консультацией на дому кончается тем, что Зинаида Карповна отнимает у Тамары ребенка и безапелляционно изрекает:

— Иди уж, ученый академик, занимайся, своим делом. Ишь, дозанималась — одни глазищи остались…

Посильную помощь педагогам оказывали и офицеры. Захарчук продолжал вести английский язык. Гарусов охотно взял на себя обязанности консультанта по физике, чтобы облегчить нагрузку своей Глашеньке. Помогал он и Захарчуку преподавать английский. Алексей «отобрал» у Тамары историю.

Общеобразовательная «эпидемия» проникла и в казарму. Вокруг Калашникова и Клюшкина, завершающих программу десятилетки, собирались группы солдат. Коллективно вспоминали пройденное в средней школе, азартно спорили.

Майор Лыков как-то пригласил к себе Алексея. Взял его за пуговицу кителя и спросил обеспокоенно:

— Тебя, Кузьмич, не смущает вся эта школа-интернат?

— Нет, почему же?

— Как бы она боевой подготовке не пошла в ущерб.

Бугристые брови Алексея чуть-чуть шевельнулись.

— Ну что вы, Яков Миронович!.. Школа-интернат службе не помеха. Клюшкин и Калашников и в ней занимаются и отличниками в роте остаются.

— Что верно, то верно…

Немало огорчений испытали Тамара с Глафирой в районо. Никак не могли добиться, чтобы создали специальную комиссию для приема экзаменов. Все районо во главе с заведующей, неплохой, в общем, женщиной, уперлось лбом в бумажки: «Не предусмотрено!», «Не положено!» Пришлось писать в областной отдел народного образования, обращаться в райком партии. Секретарь райкома Комлев принял Тамару как старую знакомую.

— А, связующее звено прибыло! Ну садитесь, Тамара Павловна, садитесь. Слышал о вашем учебном комбинате. Одобряю и благодарю за живое дело. Что касается экзаменов, не бойтесь: заставим создать комиссию. Лишь бы ваши рабфаковцы не ударили лицом в грязь. Усердно грызут гранит науки?

— Грызут-то усердно, — улыбнулась Тамара, — да вот трудновато им, Иван Александрович: одни в колхозе работают, другие военную службу несут.

— Без труда, говорят, не вытащишь и рыбки из пруда. И вам, знаю, нелегко. Зато люди получат аттестаты зрелости. Пусть не все, а половина из них выдержат экзамены — и то игра стоит свеч.

Из райкома Тамара вышла приободренной. Легко сбежав по ступенькам, увидела группу первоклассников. Одни из них были с ранцами за плечами, другие с портфельчиками в руках, — как видно, возвращались из школы. Неподалеку от здания райкома они прямо на тротуаре нарисовали мелом квадраты и, позабыв обо всем на свете, играли в классы. Тамаре тоже захотелось попрыгать на одной ножке, как в детстве.

— Разрешите, ребята, мне попробовать, — попросила она.

Дети послушно расступились. Белобрысый карапуз недоверчиво посмотрел на нее.

— Вы, тетя, в огонь можете попасть, — сказал он.

— Ну и что же?

— Сгорите…

— Не сгорю!

Она все-таки попрыгала на одной ножке, затем пошла своей дорогой. Ребятишки долго глядели ей вслед: чудная какая-то тетя.

Наконец наступили экзамены, длившиеся более недели. Принимали их в долговской средней школе. Тамара тоже была включена в состав экзаменационной комиссии. Сколько волнений и переживаний за каждого ученика было у нее! Ей казалось, что сама она держит решающие испытания, сама сидит перед строгой комиссией.

В присутствии посторонних ребята держались с Тамарой официально. Зато в коридоре, оставшись с нею наедине, сразу преображались. Вот подходит всегда тихий и сдержанный Антон Шурай. На этот раз на лице у него улыбка чуть ли не до ушей. Он осторожно, прямо-таки благоговейно протягивает большую, загрубевшую ладонь.

— Простите, Тамара Павловна, я не умею благодарить. Но поверьте слову: пока жив, всегда буду вас помнить!..