Мы умели верить - [89]

Йель надел футболку и, выйдя из ванной, увидел на кухне Сесилию, вынимавшую чайный пакетик из кружки. На ней был халат и тапочки, и без макияжа она выглядела (Йель это понял еще прошлым вечером) совсем другим человеком.

Она спросила, как он себя чувствует, а затем сказала:

– Боюсь, у нас проблема.

– О.

– Это мой бывший. Я думаю… ну, знаешь, вчера вечером я упомянула про моего друга Эндрю при Курте. Курт такой смышленый и замечает больше, чем я думаю. Но он неправильно понял и решил, что это ты болен. Он не возражает. Он знает про Эндрю и все такое…

– И он сказал твоему бывшему, что у меня СПИД.

– Я объяснила, что это не так. По сути, я сказала правду, я сказала, что ты стал ВИЧ-контактным. Но Брюс вспылил – мол, не может поверить, что ты живешь с нами, питаешься с нами. Просто смешно, но он такой.

– Если я поговорю с ним это ведь не поможет, нет?

– Понимаешь, мы не всегда с ним ладим насчет родительской опеки, и он думает, что может каким-то образом использовать это в суде.

Она закусила верхнюю губу.

На Йеля вдруг навалилась усталость.

– Понял. Честно говоря, он, наверно, мог бы. Если найдет нужного судью, – Йель опустил взгляд на свои штаны, на голые ступни. – Как думаешь, если я останусь до утра, это ничего?

Ему было ужасно неловко спрашивать такое. Он поставил под удар карьеру Сесилии, а теперь вносил смуту в ее семью. Она и так еле со всем справлялась, а Йель опять все портил.

– Конечно! Но потом…

– Утром выкачусь.

– Прости, Йель. И Курту очень жаль. Он понимает, что накосячил. Забавно, сам Курт не имеет ничего против, он просто думает, что это интересно. Он об этом слышал в новостях.

– Он не накосячил. Можешь сказать ему это?

– Только этого тебе сейчас не хватало…

Йель искренне сказал:

– Для меня намного больше значит твоя готовность приютить меня, чем то, что кто-то другой против этого.

– Курт переживает за тебя. Я ему сказала, ты не болен, но он волнуется, что с тобой все будут плохо обходиться.

– Что ж, я могу заболеть.

Она кивнула с серьезным видом.

– Я совершенно уверена, что ты будешь в порядке.

– А ты в порядке? – сказал он. – Что на работе?

Она замялась.

– Если эти картины подлинные, я наверняка буду в порядке, – лицо у нее было напряженным, и Йелю показалось, что она чего-то недоговаривает. – А если даже и нет, это просто работа, Йель. Знаешь, о чем мне это напомнило? Есть вещи поважнее.

Утром Йель оделся, побрился и вышел на улицу с вещами раньше, чем зазвонили будильники Курта и Сесилии.

2015

Арно не одобрил бы этого, ну и к черту его. Арно хотел тянуть резину. И получать за это деньги.

К тому же, когда домой к Ричарду под вечер пожаловал Джейк, Фионе захотелось поскорее выпроводить его. Если он пришел докучать Ричарду, ему лучше было уйти, а если он пришел докучать ей, он сможет делать это в другом месте. Так что, прежде чем Серж предложил ему присесть и налил ему выпить, Фиона схватила его за руку и сказала:

– Мне нужна твоя помощь в одном деле, – и вытащила его на улицу. – Я теперь знаю, где он живет. Этот парень, тот, кто затащил ее в секту. И мы к нему нагрянем.

– Мы?

– Ты крупнее меня. Не такой здоровый, как он, должна предупредить. Но он не качок, ничего такого.

– О. Великолепно.

Но он послушно сел с ней в такси.

– Так ты на самом деле не алкоголик? – сказала она.

– Я не знаю. Я проходил пару раз эти тесты в интернете. И вот что получается: в Америке я считаюсь сильно пьющим. Во Франции я совершенно нормальный.

Она рассмеялась и ощупала карман, проверяя, не забыла ли телефон у Ричарда.

– Если бы я забросила тебя в восьмидесятые, к моим друзьям, ты был бы монах.

– Куча вечеринок?

– Мы все по-страшному бухали. Все и каждый, кроме тех, кто ширялся.

– И ты выжила! – сказал он. – Ты все еще здесь!

Боже, как она его ненавидела.

– Слушай, – сказала она, – когда мы туда придем, не разговаривай. Ты страшнее, когда молчишь.

– Окей, – сказал он. – Я мистер мускул.

Она смахнула его руку, готовую лечь ей на колено.

Они постучали в дверь, и желудок Фионы болезненно свело, она надеялась, что им откроет жена. Что она их пригласит, а потом Курт вернется с работы и увидит, что они все сидят на диване и пьют чай. Но дверь открыл Курт, уставившись на них в недоумении. Он больше смотрел на Джейка, чем на Фиону, а когда повернулся к ней, его глаза широко раскрылись, а рука поднялась к затылку.

– Оххххх, – сказал он. – Привет. Я… О, надо же. Привет. Фиона.

– Мы зайдем, – сказала Фиона.

И она юркнула в квартиру у него под рукой – на стойке стояли сумки из продуктового магазина, на диване открытый ноутбук – отметив, что обстановка кажется живее и теплее, чем вчера.

Подавляющую часть своей взрослой жизни Фиона разыгрывала у себя в голове две фантазии. Одна, особенно навязчивая в последнее время, состояла в том, что она шагала по Чикаго и пыталась вернуться в 1984, 1985 годы. Для начала она представляла на улицах задрипанные машины. Припаркованные впритык, с глушителями, которые держатся на честном слове. Вместо торгового центра «Гэп» – супермаркет «Вулворт» с кафетерием. «Уакс Тракс»[94]! Магазин пластинок на том месте, где теперь хирург-стоматолог. И если она сможет увидеть все это, она увидит и своих мальчишек на тротуарах в куртках-бомберах, окликающих друг друга, перебегающих дорогу на желтый свет. Она увидит Нико вдалеке, идущего к ней.