Мы – Разбойниковы - [30]

– Молчи, женщина! Я не об этом, – огрызнулся Карло.

– А я об этом, – не сдавалась Хильда. – А нам с тобой пора на пенсию.

Я заметила, как насторожилась Хели. Она делала вид, что строгает старым ножом палочку, но плечи ее напряглись, и дыхание стало чаще. Ходить на разбой, самой, уже сейчас? Стать атаманом в тринадцать лет! Но только… кто об этом узнает? Все, кому можно было об этом рассказать, мечтают только о том, чтобы задать Разбойниковым взбучку и отнять у них деньги.

– Не твоего это ума дело. У нас впереди еще много хороших лет, – проговорил Карло, и глаза у него засверкали точь-в-точь как у Хели, когда она была в ярости.

– Думаешь, хороших? – тихонько спросила Хильда.

Нож у Хели сорвался, на пальце показалась капля крови. Впервые на моей памяти Хели потерпела неудачу.

– Папа, – заговорил Калле, – я хочу в школу.

Хели встала, спрятала нож в ножны и сунула палец в рот. Потом отошла подальше, вынула из кармана балисонг и начала крутить его левой рукой. Клак-клак-клак.

– Я знаю, что раньше у нас было жилье, – продолжал Калле. – Мы можем вернуться туда. И я смогу ходить в школу. Давайте просто сделаем паузу. А на следующее лето, когда все успокоится, подумаем, что делать дальше.

Он умоляющими глазами посмотрел на меня: расскажи им, как важно ходить в школу. Расскажи, каково это – поднимать крышку собственной парты, укладывать собственные книжки в собственный рюкзак и идти домой, где ждет готовый обед. Но я ничем не могла ему помочь. Это их семья и их решение. Правда, оно отразится и на мне. Если Разбойниковы решат больше не разбойничать, мне тоже придется вернуться домой.

– Откуда ты это узнал? – резко спросила Хильда.

– Слышал где-то, – попытался выкрутиться Калле, но не выдержал Хильдиного пристального взгляда.

– Так вот что ты рассказываешь нашим детям, Кайя, – печально проговорил Бешеный Карло. – А я-то считал тебя самой… – голос его сорвался, и на глазах его показались слезы размером с брусничину. Он отвернулся и отошел в сторону.

Кайя в мгновение ока постарела на годы. Все морщинки проступили отчетливей.

– Я… хотела как лучше, – пробормотала она.

– Папа, я подслушивал! – крикнул Калле отцу вслед. – Кайя рассказывала не мне, а Вилье! Это я виноват!

Карло даже не обернулся. Во дворе воцарилась плотная горестная тишина.

В этот вечер все Разбойниковы прятались по своим углам. Я помогала Кайе варить суп из мясных консервов – самый любимый суп атамана, он всегда с удовольствием наворачивал его с гигантским ломтем подсушенного хлеба. Все собрались к столу, но ни у кого кусок в горло не лез.

– Спасибо, что-то не хочется, – буркнул Карло.

Хильда взяла тарелку, но содержимое ее осталось нетронутым. Калле отодвинулся от Хели чуть не за другой конец стола: похоже, между ними произошла еще какая-то стычка. Одна Хели была не прочь пообедать, но и она отложила ложку, увидев, как остальные не сводят с нее глаз. Атмосфера за столом отчего-то показалась мне знакомой. Лишь собирая тарелки, я вспомнила: именно так обедали у нас дома.

– Надо что-то делать, – пожаловалась я Кайе. Мы сидели вдвоем на садовых качелях. Невозможно было больше находиться в доме, где обиженные домочадцы с мрачным видом огибали и избегали друг друга.

– Может, оно и к лучшему, – вздохнула Кайя. – Хорошо, что хоть кто-то наконец посмел открыть рот. Эти ребята еще смирные, кто другой давно бы взбунтовался. Оставили бы атамана связанным на заправке да вызвали туда полицию. Семейные ссоры – это хуже всего.

– Давай что-нибудь придумаем, – предложила я. – Обдумаем все варианты и выберем самый подходящий.

– Если один ребенок хочет в школу, а другой – разбойничать, трудно придумать вариант, который всех устроит, – пожала плечами Кайя. – И я думаю, что проблема в другом. Много лет подряд мой братец осуществлял свою мечту. Но так не может продолжаться вечно. Наступают и суровые будни.

– Ну уж нет! – я вскочила с качелей, стукнулась головой о перекладину, но это меня не остановило. – Должен быть какой-то выход!

Не может быть, чтобы этот прекрасный мир, в который меня похитили, мир свободы и удовольствий, просто взял и перестал существовать.

Я думала три дня. Три дня розовый разбоймобиль стоял посреди двора, а я грызла ручку и бродила по берегу, разглядывая уток с утятами, пока в голове моей не созрел план. Я садилась по очереди с каждым и давала им выговориться. Я делала заметки и никому их не показывала, хоть некоторые и норовили заглянуть через плечо.

– Разбоймобиль – это вопрос имиджа, – говорил Бешеный Карло. – Ты же не ездишь на мотороллере в балетной пачке!

– Математика, – горячо шептал Калле. – Циркуль, треугольник, векторы…

– По-моему, Хильда права, – Хели клацала балисонгом. – Я готова выйти на дело хоть сейчас. Надо оставить игры и переключиться на настоящий разбой.

– Мне… хотелось бы спать на кровати, от которой не пахнет моторным маслом, – призналась Хильда. – Хоть иногда.

– Мне бы, конефно, хотелофь, фтобы вфе помивилифь, – говорил Золотко. – И луффе вфего, фтобы атаман опять окавалфя пвав. Не дело это – феффенкам в таком воввафте вадирать ноф. Нам, вавбойникам, нувен повядок.