Мужские прогулки. Планета Вода - [62]

— Ты думаешь только о себе…

— Конечно, — согласилась она. — О ком же мне еще думать? Желаю скорейшего выздоровления!

— Зоя! — закричал он каким-то осипшим, будто раздавленным голосом. — Зоя! Послушай! Зо…

Положив трубку, Зоя так и осталась сидеть, вмиг потерявшая решительность, растерянная, ненавидящая себя за проявленную только что слабость. Ничего не изменилось в мире. Так же стерильно чиста и уютна комната, так же шумела за окном и жила своей жизнью улица. Так же трепетали на теплом ветру светлые легкие занавеси. Но все стало безжизненным и лишенным смысла, точно из всего, из всех вещей внезапно изъяли их суть. И все громче, все назойливее обрушивалось на барабанные перепонки стрекотание газонокосилки, ползающей взад-вперед по траве; она ползала и стрекотала, как гигантская механическая муха.

Что же делать, что же теперь делать?..

В подавленном настроении Зоя кое-как отработала смену, получила в кассе отпускные деньги и сбегала в соседний магазин за шампанским и тортом. После работы остался весь отдел, сдвинули столы, разложили конфеты, нарезали торт. Женщины пили шампанское, завистливо вздыхали, расспрашивали об отпускных планах. И никто не заметил, что с ней творится что-то неладное. Зоя нервно и рассеянно болтала за столом, отвечала на шутки Владислава Игоревича, улыбалась разглагольствованиям Натки. Но все в ней сосредоточено было на боли, засевшей в сердце. Ее разлюбили, разлюбили, разлюбили… Как заезженная пластинка, настойчиво крутилась эта мысль. Но за что? Почему? Когда? Ведь чтобы разлюбить — тоже надо время. А еще несколько дней назад она была счастлива. Что же случилось? Ее бросили, бросили, бросили, как надоевшую вещь. Даже ничего толком не объяснив. Вообще без объяснений. С ней даже не поговорили. Поговорить по душам — какая малость, но как оказывается, это много значит для человека! Ее предали, предали, предали. Но почему? За что? Чем она это заслужила?..

Развеселившиеся женщины долго не расходились. Наконец шумной толпой проводили ее до автобуса и пожелали веселого отдыха.

Зоя ехала домой, и ее страшило свидание с Иваном. Когда он был далеко, ей удавалось отогнать от себя неприятные мысли о встрече с ним. Но вот он здесь, в городе…

Задержав дыхание, Зоя вошла в квартиру — так ступают в ледяную воду. В квартире было тихо, пусто, пахло пылью. Она бесцельно прошлась по комнатам. На глаза попалась тряпка, и Зоя машинально принялась вытирать мебель.

Отчего-то вспомнился морской берег, где она познакомилась с Иваном. Тогда они часто бродили в прибрежной сосновой роще, по выбитым множеством ног, незаживающим тропинкам, усеянным засаленными обрывками газет, окурками, конфетными бумажками. Иван неизменно собирал этот мусор и раскладывал где-нибудь в низинке высокий костер. «До чего же неопрятное существо — человек», — хмуро говорил он каждый раз одно и то же, помешивая костер. А однажды они забрели в нетронутую глухую чащобу и здесь, к своему удивлению, обнаружили огромную свалку мусора. Это был целый Монблан, сложенный из консервных банок, битого стекла, чемоданов без дна, старых ботинок и кроватных сеток. «Если нашей цивилизации и суждено отчего-то погибнуть, то, скорее всего, она будет погребена под мусором», — мрачно заметил Иван. С тех пор перестал подбирать мусор. Но ей тогда рассказал о римском городе Тамугади, исчезнувшем в седьмом веке с лица земли, погребенном пылью в результате эрозии почвы; о пропавшем в песках Месопотамии крупнейшем городе мира Кише; о великом Вавилоне, пришедшем в упадок только потому, что жители не убирали отходы и позволили оросительным каналам затянуться илом и мусором. Он ей рассказывал, как погибают леса, как вымирают в условиях загрязнения реки… Зоя запомнила его слова о том, что само биологическое существование человека в современных условиях требует огромной культуры, появилась насущная необходимость в культуре образа жизни…

Она перетерла мебель и теперь не знала, чем бы еще заняться… Постояла у окна, заглянула на кухню…

Что ж, все справедливо. Что еще ожидать от того, к кому она когда-то пришла без любви, лишь мстя другому человеку? Ну и что из того, что потом родилась любовь? Ведь началось-то по корыстному расчету! Человек должен за все платить. А она еще тогда предвидела, знала точно, что рано или поздно такая неразборчивость будет наказана. А что ждать от того, кому она мстила? Ведь он всего-навсего поступает так, как поступили с ним. Веди себя с людьми так, как желаешь, чтобы они вели себя с тобой.

И все-таки, как больно… Что случилось с людьми, если всем некогда остановиться и внять страждущему сердцу? Что такое происходит, если ни у кого не находится времени поговорить с одной душой, когда той так одиноко, так бесприютно и смятенно? Что сталось с миром, если даже близкие, самые близкие, любимые не могут дать то, что должны дать — радость общения, понимания, поддержки?

В сущности, любовь, равно как счастье, не является постоянным свойством души, вяло размышляла она. Возможно, это лишь лучшие, высочайшие ее взлеты. Возможно, всю жизнь нужно потратить на поддержание в себе этого состояния. А возможно, в наше время любовь тоже вымирает, как река, потерявшая способность к самоочищению… Как странно, думала она, — люди пекутся о благе речушек, деревьев, зверей, птиц… Заботятся о станках и агрегатах, берегут машины, которые неизмеримо крепче такого хрупкого существа, как человек… А благоденствие души? Как в этом уносящемся вперед мире найти ей место? Как, у какого огонька ей согреться? Разве мир, убереженный от загрязнения, станет благополучней, если человеческая душа будет испытывать в нем острый недостаток внимания, защищенности, тепла?!