Мужские прогулки. Планета Вода - [61]

— О чем мы говорим?! О каких-то автоматах! Разве об этом нужно сейчас говорить?

— О чем же? — не поднимая глаз, спросил Фиалков.

Она отшвырнула с раздражением гальку.

— У меня по графику отпуск начинается… а я не знаю, что делать… Надо же решать что-то…

Фиалков вытащил зачем-то из кармана горсть медяков, подбросил на ладони, несколько монет просыпались на песок. Он наклонился за ними. Зоя наблюдала за его манипуляциями с монетами и ждала.

— Уехать? Но куда? — наконец поднял голову Фиалков.

— Уедем далеко-далеко! Чем дальше, тем лучше! Алешку с собой заберем. Уедем в село или еще куда-нибудь! — торопилась она в запальчивой горячности. Но уже знала — напрасно все это говорит. По его лицу видела.

Он вежливо ее выслушал и снисходительно, как маленькой, улыбнулся.

— Аргонавт, куда ни направляй свои паруса, от себя не уйдешь! — произнес он шутливым тоном.

Она глянула на него, и ее маленький, изящный подбородок задрожал. Поспешно отвернувшись, она пошла, почти побежала, неловко спотыкаясь на высоких каблуках нарядных босоножек. Фиалков с силой швырнул монетами в торжествующе красный бок автомата, будто срывая на нем свое раздражение, и побежал за ней.

— Неужели ты не понимаешь, — прокричал он, догнав ее, — что это не так просто?! Все не так просто, как ты представляешь! Нельзя такие вещи непродуманно… Нельзя так… здесь… решать! Понимаешь!

Силой убеждения он обладал в той же степени, что и Иван. Он убедил ее в том, что не пришла еще минута ответственного решения. Они помирились. Целовались. Он был нежен и ласков с ней, как никогда. И Зоя уже корила себя за то, что была несправедлива к нему. А потом он, умиротворенный и счастливый, растянулся на траве и принялся накручивать ручку маленького транзисторного приемника, вытащенного из портфеля. Это ее покоробило. Только что с таким жаром целоваться — и тут же так жадно вслушиваться в многоголосый рев стадиона! Неужели он и целуясь помнил о близящемся часе футбольного матча?

Вот тогда-то впервые поразило Зою открывшееся ей сходство таких двух непохожих людей, как Иван и Михаил Михайлович. И дело не только в приемнике, хотя и муж ее, Иван, в портфеле рядом с потрепанной книжкой приключенческого романа и папкой с технической документацией таскал точно такой же транзистор. Вообще, откуда взялась у молодых мужчин нелепая страсть повсюду таскать за собой магнитофоны и транзисторы, эти ревущие, гремящие, оглушающие прохожих изысканные игрушки технического прогресса? С ними, как с любимыми существами, не расстаются ни на пляже, ни на улице, предпочитая беспорядочный треск и шум электрических разрядов плеску волн, тишине лесной поляны, пению птиц, общению с близким человеком. Люди, которые никак не насытятся подобными игрушками — всеми этими автомашинами, телевизорами, холодильниками, — сами напоминают Зое вполне современные, отвечающие принятым стандартам, элегантные приемники — слов нет, великолепные, но с избирательной чувствительностью, с ограниченным уровнем улавливаемых сигналов. Есть в них, в этих людях, некая общность — недоразвитость, недовоспитанность души… «Как странно, — думала она, — высокообразованность, широта взглядов, ум — и при этом какая-то раздражающая человеческая недостаточность, неспособность уловить и откликнуться на чужое страдание. Видимо, есть лишь одно условие человечности — развитость души. Чем воспитанней, чем развитее душа, чем полней и тоньше понимает человек других людей, тем он ближе к ним…»

Но и тогда ей удалось остановить свои недобрые раздумья о Фиалкове…

И вот она сидит у телефона и ждет. Что за проклятие — телефон! Когда не нужно, он звонит по сто раз на дню, но когда звонка ждут как спасения, он торжествующе нем. И тогда Зоя переступила через свою гордость еще раз. Она знала — решительная минута, когда надо наконец что-то решать, пришла. Неужели он не понимает, не чувствует, что эта минута пришла?

Когда Зоя сняла трубку, от волнения кровь сильно шумела в ушах, и она не сразу услышала свои слова.

— …О, это ты, а я не узнал… к чему бы это? Богатой, наверное, будешь! — говорил Михаил Михайлович.

— …видеть тебя… необходимо! Ты слышишь?

— Э… э…

— Почему ты молчишь? Куда ты запропастился? Мы должны поговорить, решить, наконец, выяснить! — почти в панике настойчиво повторила она.

После долгой, мучительно долгой, паузы телефон донес глухой спотыкающийся голос:

— Я… э… не могу сейчас…

— Но почему?!

— Я… э… болен.

Она встревожилась.

— Что с тобой? Да говори же скорее!

— Грипп.

Она некоторое время молчала, полагая, что он шутит.

— Грипп… э… с температурой.

— Ты не хочешь меня видеть? — спросила она.

Он молчал целую вечность. Когда заговорил, голос был от напряжения неузнаваемо тонок.

— А что… случилось что-то?

Зоя закричала в трубку:

— А разве ничего, по-твоему, не случилось? Я не заслужила того, чтобы вот так, без объяснений…

Он торопливо и неуверенно прервал:

— Не преувеличивай…

— А ты не преуменьшай!

— Если ты хочешь ссориться, то давай не по телефону.

— Тогда я должна приехать. — Ей удалось взять себя в руки. Она заговорила почти спокойно. — Но я понимаю, ты болен. Грипп — серьезная болезнь. Очень серьезная.