Мужские прогулки. Планета Вода - [191]

— Да уйди ты! — злобно выкрикнула она, мотая ведьмински длинными волосами.

Он повернулся и вышел на кухню. Оттуда слышал, как она, шелестя шелком, что-то роняя, постанывая, охая, металась по комнате. От стука входной двери он сильно вздрогнул и почувствовал невероятную усталость. Побрел в комнату, лег на тахту и, отвернувшись к стенке, заплакал. Он плакал — с тех пор, как стал взрослым, — впервые. Плакал о себе, о Лизе, о Кире Низовец и всех женщинах, которые звонят собакам. Он плакал впервые в жизни.

Вода не только жизнь, вода — не только друг, вода — грозный враг человека. И не какая-нибудь там стихия, вроде наводнения или цунами, а самая обыкновенная вода, живущая в водопроводе. Многие большие города сегодня в беде. Эта беда называется подтоплением. По причине ветхой, пришедшей в негодность, латаной-перелатаной канализационной системы подтоплены многие крупные города. Вода, эта живительная влага для жаждущих полей, тоже может стать непобедимым врагом для сельского хозяйства. Кто не знает о пользе мелиорации? Но мелиорирование имеет и свою оборотную сторону…

— Был недавно у матери в колхозе, — зашептал Ситников на ухо Пустынникову, — видел, как дренируют… Трубки кривые, зазор меж ними не полтора миллиметра, как положено, а по целому сантиметру… Да еще почву не взрыхлили перед тем, как уложить трубки, вот глина и не допускает влагу до трубок. В общем, система не дренирует. А на другом поле пески продренировали — курам на смех! Зачем, говорю, пески-то? Они ж и без вас сухие, аж пыль столбом! А, говорят, проект такой, план выполняем, а ты давай чеши отсюда! — Ситников горестно покачал крупной красивой головой. — Искалечили поля, песок повыворотили — им, что ли, работать на этой земле? Небось на своем дачном участке каждый комочек вылизывают!

Уже второй час шло совещание работников института совместно с представителями Министерства геологии и Министерства сельского хозяйства. Совещание было долгим, но никто не проявлял нетерпения, тишком не косился на часы, не зевал и со скукой не поглядывал на окно, хотя то, о чем говорилось, было присутствующим хорошо известно. Известно, что сегодня уже нет чистых природных объектов, не затронутых хозяйственной и преобразовательной деятельностью человека: зарегулированы реки, созданы искусственные моря и водоемы, построены гидростанции, налажено искусственное осушение и орошение. Известно также, что водно-хозяйственные объекты сами по себе творить чудеса не способны. Их нужно эксплуатировать грамотно и по-хозяйски.

— У нас лишь бы доложить: план выполнили и перевыполнили. А там хоть трава не расти! — опять горячо и горестно зашептался Ситников. — Потом лупим деньги в переделки! Называется, перемудрили себя!

Склёмин, сидевший в президиуме, грозно посмотрел на шептуна. Ну никакой дисциплины даже на таком важном совещании!

Однако всё известное, сложенное в единую картину, впечатляло. Особенно цифры. В результате неправильного мелиорирования огромные площади — миллионы гектаров — потеряны для землепользования. Они уничтожены вторичным засолением почв, заболачиванием. Кто-то из докладчиков-мелиораторов оправдывается: мол, засоление — дело поправимое, за три года можно справиться. «А восстановление?» — спрашивает из зала почвовед. Ведь для восстановления, возобновления структуры требуются десятки, а то и сотни лет! Сегодня народное хозяйство тратит миллиарды рублей на приведение земель в порядок.

Да, цифры впечатляли. Миллиарды затраченных народных денег на то, что могло и не случиться, если бы поболее хозяйственности людям, занимающимся преобразовательской деятельностью. Стихия бесхозяйственности иной раз пострашнее природных стихий. А кто виноват? С кого спросить? Министерство сельского хозяйства валит теперь вину на Министерство водного хозяйства и мелиорации, а то ссылается на погоду. Погода, действительно, в последние годы необычная: чрезмерно обильные осадки или необычная жара и засуха. Но на совещание не случайно пригласили представителей Министерства геологии и работников института геологии. Они, как лица наиболее заинтересованные в охране природы, считали, что указанные проблемы возникли по техногенным причинам, то есть в результате хозяйственной деятельности человека со всеми ее положительными и отрицательными свойствами.

После совещания институтские собрались вместе. У подъезда министерства их ждал автобус, чтобы отвезти в институт. Солидные член-корры и доктора неторопливо рассаживались на передних сидениях, молодежь шумно занимала последние. Склёмин с дружелюбной улыбкой пошире распахнул дверцу и пригласил в автобус Илью Пустынникова и его лабораторию. Чего тут было больше — искренней симпатии или заигрывания, расчета или сочувствия победителя к побежденному — трудно сказать, скорее всего, как считал Пустынников, всего понемножку. «Наш Склёмин что сейсмограф — ловит самые дальние колебания, только не подземные, идущие снизу, а те, что распространяются сверху», — отозвался об этой запоздалой любви Ситников. Сегодня причины его расположения стали ясны. После совещания ученым института геологии, в частности отделу гидрогеологии, предстоит разобраться и научно обосновать роль как природных, так и техногенных факторов в изменениях окружающей среды. Кроме того, на совещании заговорили о создании на самом высоком уровне специальной комиссии по борьбе с подтоплением города. Таким образом, после совещания и создания комиссии на отдел гидрогеологии наваливалась большая внеплановая работа, от выполнения которой зависел авторитет института, а стало быть, и самого Склёмина.