Мужские прогулки. Планета Вода - [184]

Антон верил Пустынникову. Он хотел защитить Алексеево озеро, хотел защитить Пустынникова. Однажды на высоком, скалистом берегу озера он написал объявление с аршинными несмываемыми словами: «Уважаемые потомки! Когда-то здесь плескалось красивейшее озеро Алексеево. Его вода была чище и мягче дождя. Это чудесное озеро отравил директор химкомбината т. Астапенков, который боялся за свое место гораздо больше, чем суда потомков». Горожане хлынули подивиться на необычное объявление. Рыболовы и купальщики заволновались, зашумели, заспорили, стали писать по инстанциям. Взбешенный директор химкомбината Астапенков обратился в горком партии с жалобой на Пустынникова… Пустынникова вызвали для объяснений на партийное бюро института. Тут-то и появилась статья в вечерней газете.

Когда Антон пришел с повинной к Пустынникову, тот сидел в кабинете и слушал Ситникова, монотонно читавшего вслух длинную гранку со столбцами цифр. «Это я написал объявление», — уныло сообщил Антон и покаянно кашлянул в кулак. Пустынников посмотрел на него и ничего не сказал. Зато Ситников оживился, обошел его вокруг, спросил, еле сдерживая смех: «Зачем фамилию-то упомянул? Кто это потомкам сообщает фамилии директоров?» — «А как можно бороться с безличным злом? — ответил вопросом на вопрос Антон. И, подумав, добавил грустно, но решительно: — Со злом можно бороться успешно только тогда, когда оно персонифицировано». — «Философ!» — кивнул на него Пустынникову смешливый Ситников. «Что, опять в моде теория маленьких дел?» — спросил без выражения Пустынников. «Не знаю, — отвечал Антон. — Просто насущная нужда в порядке. Когда-то надо же и за мелочи браться. А то ведь даже самые великие свершения могут погибнуть в хаосе беспорядка». — «Мм-мм», — сказал Пустынников. «Никто не знает, что мелочь, а что нет», — посерьезнев, произнес Ситников. «Время, молодой человек, — наставительно заметил Пустынников, — дорогая и редкая вещь. Нельзя его тратить на пустяки. Его следует расходовать только на большие цели». — «Но кто-то должен противостоять мелочам, портящим жизнь? Не исчезнут же они сами собой?» — негодующе воскликнул Антон. «Бесхозяйственность, беспорядок исчезнут в будущем. В результате естественного хода истории», — твердо изрек Пустынников и, склонившись над гранкой, углубился в чтение.

Такая наивность этого мощного ума поразила Антона. Он так и не решил тогда, что это — недоразвитая гражданственность или выстраданное право крупного таланта не разбрасываться на мелочи? Во всяком случае, сам-то он чувствовал себя тем конкретным чернорабочим, который движет сегодняшний день в то прекрасное будущее, какое, по мнению Пустынникова, решалось само собой.

Маленькие неприятные открытия недостатков в характере Пустынникова не могли убавить восхищения, какое питал к нему Антон. Счастливое чувство обретения учителя! Не каждому человеку судьба дарует того, кого можно назвать учителем. Живешь себе, идешь своим путем — и вдруг однажды встречаешь человека, который тебя потрясает. Одним своим существованием он круто меняет твои взгляды на жизнь, более того — саму жизнь. Антон впервые встретил человека такой предельной концентрации энергии. Внешняя, физическая сторона жизни с ее неудачами и невзгодами, соблазнами и радостями мало волновала Пустынникова. Упорно, глухой ко всему постороннему, отвлекающему от работы, шел он к своей, видимой лишь ему, цели. Антон Охотников не только учился у Пустынникова мыслить, не только черпал полными пригоршнями из его знаний, не только осваивал его научные идеи. Его жизнь осветилась жарким вдохновенным чувством духовной близости с крупным человеком. Антона всегда влекло к людям, судьба которых озарена страстным трудом, к людям, знающим сокровенный смысл высшей цели. И вот такой человек ему наконец встретился.

До полуночи Антон бродил по комнате, мыл полы, переставлял в кранах прокладки и другую работу искал, лишь бы не ложиться в постель и не оставаться наедине с бессонницей и тоской. Раньше ему казалось: получи он квартиру — и начнется счастливая безмятежная пора. Но когда примчался, задыхаясь от бега и ошеломляющей новости, Максим и завопил, запрыгал от восторга вокруг Антона, потрясая извещением на получение ордера, он принял новость холодно, почти равнодушно. «Соображаешь?! — ликовал Максим и норовил прямой достать Антона. — Это жизнь! Что ты! Квартира! Своя! Отдельная! Ну старик! Поздравляю! А я так точил вола, ну предка, так точил! Почему, говорю, если человек щепетильный, так его обходят стороной все жизненные блага, неужели, говорю, в жизни побеждают локти и горло? Ну подтолкни ты хоть раз закон в пользу хорошего человека. Что ты, кадровый военный — кремень! Благодари жену, она нажала, где надо. Майкин отец звонил в горисполком, а уже из горисполкома позвонили отцу…»

Сам Максим все еще жил у чужих людей, и лишь недавно Мятнов-старший решился разменять квартиру, чтобы отдать однокомнатную сыну. Собственное жилье представлялось Максиму верхом блаженства, и он не мог понять сдержанности друга.

Упоминание о Лизе, непрошенно проявившей и здесь расторопность и оборотистость, совершенно сковало Антона. «Третий десяток уже разменял отец семейства, а прыгает, точно козел», — нарочито грубовато, якобы за грубостью скрывая радость, заметил он. «Не уже разменял, — поправил его Максим, довольно смеясь во весь зубастый и усатый рот, а только еще разменял. Мой вол говорит: лети к приятелю, только, говорит, подготовь, а то как бы от радости инсульт не хватил». — «Все должно приходить вовремя, — вздохнув, произнес Антон. — Я переждал эту квартиру. Мне бы ее годика на три раньше!» Максим не смог достать Антона, зато сам получил в грудь серию коротких ударов, в результате чего вспомнил, что он бокс не любит, задумчиво погладил усы и солидно пробасил: «Бывает, конечно. Ладно, подарок на новоселье за мной».