Мужские прогулки. Планета Вода - [182]

Как стремительно пролетел год с того момента, когда шел Антон по белой бетонной дорожке в мочалистых пучках пересохшей травы, чуть не плача от обиды и едва сдерживаясь, чтобы не петь от странного облегчения, от пьянящего чувства свободы. Хотя, по сути дела, его вежливо вышвырнули вон, ему было жаль не себя, а тему, с которой он носился добрых полгода. И еще стыдно перед Пустынниковым, потратившим уйму времени и душевных сил — и все впустую! — на самонадеянного бездарного человека. Как показаться ему на глаза? Как объяснить случившееся? Однако Антон испытывал и облегчение — оттого, что знал твердо: начинался другой этап жизни, более важный и зрелый, хотя и приходилось начинать с нуля. И милиция, и киностудия являлись всего лишь увлечением, пусть ярким, захватывающим, но все-таки увлечением. А теперь он выбирал себе дело, как жену, на всю жизнь, по страсти и трезвому размышлению. Начав писать сценарий о воде, он увлекся не кинодраматургией, а тайной удивительнейшего, загадочнейшего из загадочных чудес — воды. Отныне он понял себя, понял, кто он и для чего пришел в этот мир. Рассеялись сомнения, простой и беспочвенной стала загадка: для чего существуют люди? для чего существую я? Работа в милиции была выше его возможностей, там он иногда бывал близок к тому, чтобы возненавидеть человечество. В кино — ниже его возможностей, там слишком часто встречались пустые амбиции и виртуозная симуляция деятельности, за которой стоял нулевой результат. И только здесь ему стало ясно: он предназначен для конкретной черновой созидательной работы, цель которой — напоить мальчиков с воспаленными от жажды губами чистой вкусной водой.

Обликову он тогда брякнул не просто в запале, дескать, не только человек ищет дело по себе, но и дело так же выбирает нужного себе человека. Он уже услышал тогда зов судьбы. Предчувствие судьбы не покидало его с тех пор, как он познакомился с Пустынниковым. Шелковый посвист крыльев не смолкал над ним, пока он уходил по выбитому множеством ног бетону. Не смолкал и тогда, когда пришел в институт к Пустынникову и твердо заявил: «Я хочу работать у вас. Готов делать все, что угодно. А со сценарием ничего не получилось».

Пустынникова вроде бы не удивило его заявление. И уж совсем не огорчил провал затеи с фильмом. Вдумчиво глядя куда-то поверх головы Антона и просеивая неторопливо волосы растопыренной пятерней, он спросил неожиданное: «Вы честолюбивы?» Антон неопределенно пожал плечами. «Мне нужны работники с трудовым честолюбием. Лишь такие могут вынести в науке тяжелую черновую работу долгие годы. Лишь такие могут любить истину в науке больше себя в науке. Вначале будете мыть лабораторную посуду, месяцами сидеть в экспедициях, обрабатывать чужие данные. Подвигов от вас не требуется. Зато требуется терпение. Терпение и цель — вот главные качества для человека, начинающего путь в науке. Итак, вы честолюбивы? Вы хотите стать ученым, пройдя испытание маленькой зарплатой, десятилетиями кропотливого труда, годами ученичества? Вы хотите стать ученым, даже если вы узнаете, что не всем удается добежать до финиша и увидеть свою идею воплощенной? Предупреждаю, становиться ученым не обязательно, достаточно достичь высокого профессионального мастерства. Но если вы не мечтаете стать ученым, я не возьму вас даже в лаборанты». — «Да, — ответил Антон на все сразу. — Да. Да». — «Понимаете, если бы каждый человек сидел на своем, соответствующем его природе месте, в мире давно наступила бы гармония!» — «Да. Да. Да».

И вот пролетел год, а когда и как — Антон даже не заметил. Знал о сменяющихся сезонах лишь по тому, что становилось то холодно, то жарко, и нужно было менять плащ на пальто и наоборот. Лето он просидел в глухом, забитом пылью и жарой селе, наблюдая за режимом влаги на орошаемом поле. Зимой мыл, как и обещал Пустынников, пробирки, в кернохранилищах описывал керн, регистрировал пробы грунтов, рисовал схемы и карты, чертил графики. Вечерами сидел в университетской библиотеке.

В этом же году он поступил на вечернее отделение геологического факультета. Наверняка его поступление состоялось не без помощи Пустынникова — по странному совпадению, Илья Андреевич появлялся в университете именно в тот день, когда Антон сдавал очередной экзамен. Иногда он проходил мимо, даже не удостоив своего сотрудника взглядом, иной раз останавливался и сочувственно интересовался, готов ли тот к экзаменам. Порядком подзабывший за эти годы школьные предметы, Антон пару месяцев усиленно занимался по математике с репетитором, которого притащила откуда-то вездесущая Майка и услуги которого стоили знаменитого платья «от мадам Щекиной», проданного по такому случаю. Антон догадывался: неспроста ходит на кафедру Пустынников, но его предполагаемую помощь он принял без зазрения совести, как должное, с твердой убежденностью человека в собственных зреющих нешуточных силах, способного когда-нибудь оплатить самые высокие счета. Работать и учиться оказалось нелегко. Пришлось попотеть, прежде чем удалось втянуться в учебу. Но зато теперь он и не представлял иной жизни.