Мужские прогулки. Планета Вода - [114]

На первые же свободные деньги он приобрел в рассрочку «Зенит-Е», к нему объектив «трехсотку», накупил бумаги, реактивов, и хотя пришлось одолжить деньги у Путятина, чтобы дожить до зарплаты, Антон был счастлив. Каждую свободную минуту он теперь фотографировал, проявлял, печатал. Продумав систему, не кинулся сразу, как большинство любителей, снимать все подряд, а принялся отрабатывать технику. Много дней снимал одну и ту же чашку — исключительно для упражнения. Перепортил десятки метров пленки, ухлопал массу денег. Теперь ему регулярно не хватало зарплаты, и он зачастую сидел на хлебе и кефире.

Лето Антон полностью потратил на освоение фотоаппарата, технологии проявления, печати, на изучение возможностей разных пленок, обратимых и необратимых, цветных и черно-белых. Помаленьку освоившись с техникой, стал ощупью искать способы средствами фотографии передать объем, размеры, фактуру объекта. Только сейчас он стал без устали щелкать все, что попадалось на глаза. Небо, деревья, птицы, закаты, тени, льющаяся вода и стоячая лужа, машины, испарения асфальта, туманы над холмами, смог над автомагистралями, лица женщин и детей, портреты милиционеров. Вначале он подражал тем фотографиям, которые видел в специальных журналах. Леса и луга он снимал окутанными мглой, в рассеянном свете. Ему нравилось смягчать резкость очертаний и скрадывать детали, размывать формы, создавать освещением настроение. При этом он чувствовал себя чуть ли не всемогущим художником, заново формирующим мир! Какое чувство силы окрыляло его! Как жаль, что ребята не знали об этом! Вот бы Лизка увидела его работы!

А впрочем, почему бы к ее приезду не сделать серию портретов? Правда, в это время он уже охладел к освещению, его поманила чистая, неприкрашенная фотография, и он перешел на снимки резкой ясности и четкости. Если вначале он не мог сдержаться, чтобы не скрасить объект освещением и выигрышными позами, то теперь каждый раз хватал себя за руку при попытках украшательства.

И вот наконец настал тот миг, когда ему показалось, что он достиг профессионализма.

С нетерпением стал ждать приезда друзей, тайно гордясь своим совершенством.

В последний день августа принаряженный Антон пересекал просторную привокзальную площадь, поглядывая на восток, откуда из-за высотных ослепительно белых домов накатывала густо-синяя стена. Оттуда на город наплывали волны влажной прохлады. Кипящие тучи наползали медленно, но неотвратимо, угрожающе бормоча, сваливая с высоты резкий косой ветер, шумно полоскавший листья тополей, громыхавший железом крыш, завивавший мусор на асфальте.

Помахивая папкой, в которой лежала его гордость, его оправдание — лучшие фотоработы, Антон вышел на перрон. И, словно лишь его дожидаясь, вырвался из синей клубящейся темени поезд и остановился, шипя и паря раскаленным влажным железом. Вместе с ним ворвалась в город гроза. В одну секунду с неба отвесно обрушилась вода и затопила землю сплошным потоком. Суматошная толпа кинулась в укрытие, а Антон, натянув на голову пиджак и спрятав папку на груди, побежал в конец поезда.

Однако пассажиры не торопились выходить. Он стоял, ждал, его вовсю полоскали струи, припахивающие рельсами, мокрыми цветущими лугами, медово-масляным ароматом спеющих подсолнухов. Новые брюки промокли, за воротник текло, но он с каждой минутой веселел — радовался дождю, как привезенному из далекого Сарополья привету.

Тут на него вихрем налетело, обдало запахом мокрой травы, терпким ароматом полыни и резины плаща. Лиза! Струи, стекающие с их голов, мешаются, сверху непрестанно падает вода, а рядом смеющиеся, блестящие, почти незрячие — оттого что слишком близко — глаза, и мягкий горячий рот быстро и обжигающе целует его в губы!

Поцелуй длится мгновение. Но это мгновение молнией прорезало его тишину и покой, в которых он доселе — столько! — прозябал! Что случилось? Знакомая девушка, а точнее, свой парень, мимоходом, что-то крича и смеясь, целует приятеля при встрече. Ну и что? Но тот домчавшийся, сохранившийся родной запах саропольских подсолнуховых полей, дождь, как тогда, этот поцелуй напополам с дождем что-то переворачивают в нем, и глаза его открываются. Какая прекрасная девушка стоит рядом с ним! Почему он раньше не замечал этого? «Поцеловали! Меня поцеловали! Девушка поцеловала! Она! Меня! Поцеловала!» — ликовало и пело в его душе. Ошеломленный, с блаженно-глупым видом он подхватывает ее чемодан, и они бегут в метро. Только тут он спохватывается и замечает отсутствие Витьки.

— У нас дождь! И у вас дождь. На всем свете дождь! — восторженно и громко, точно глухому, кричала Лиза на бегу.

— Это вы привезли нам! А где Витька?

— Витька дома, идиот несчастный!

— Как дома? Заболел?

— Бросает! Так я писала тебе, ведь писала, разве нет? А тебя можно поздравить? Ты-то как? Поступил? Два года, говорит, промаялся, не могу без дома, без села, физический труд ему, видите ли, по душе, кретин! Тебя-то поздравить?

— Конечно, ненормальный, бросить университет! Кончил, а уж потом и бросай! — тоже почему-то кричал Антон, а сам старался прогнать глупейшую улыбку.