Мужские прогулки. Планета Вода - [105]
Ошеломило тогда услышанное Данилу. Не слова ошеломили даже, а тон, каким они были сказаны: искренний, доверительный, легкомысленный, как будто речь шла о вчерашней выпивке с приятелями, об одолженном рубле или еще о чем-то таком же пустячном…
— Погорячился я малость, — буркнул Данила, хмурясь от неприятных воспоминаний.
Он действительно вспылил тогда и немного потаскал Игоря за грудки. Уж больно обидно — тут вкалываешь целую жизнь, а кто-то волынит, а зарплата идет одинаково!
Семеновна, взглянув на старика и подметив испорченное настроение, сразу напустилась на соседку. Молодец старуха, защитница она у него!
— А ты не выгораживай зятька, не выгораживай! Он у тебя, смотрю, больно хитрый!
Не любил Данила слова «хитрый». Всегда спорил со старухой, если она про кого-то говорила, что такой-то «хитрый».
— Не хитрый, — поправил он ее и сейчас. — Бессовестный. Если человек хитрит — значит, поступает не по справедливости, не по совести. Это волк хитрый. Лисица хитрая. У животных совести нет, она им природой не положена.
— Сам ты бессовестный! — всполошенно закричала Нинка. — Не бесчести других-то! На себя посмотри! И за грудки чужих не хватай! — Она явно обрадовалась тому, что скандал начинал ладиться. — Ваську своего хватай!
— Заслужит — и своего прижму.
— Ишь, прижимальщик! Кто такой, что о себе воображаешь?! Сам-то хорош! Словами такими людей оскорбляешь, а о себе не думаешь! Сам-то кто? Вор и есть! Покрышку спер?
Данила оторопел. Ну и несуразная баба! Как придумает что, так хоть стой, хоть падай.
— Что ты, что ты, — зачастила словами Семеновна, махая на Нинку полными, белыми, давно одряблыми в мышцах руками, — нашла о чем сказать!
— Не тебе бы, соседушка, говорить, — встрял и Данила. — Чья бы корова мычала…
— Я не обеливаюсь! А вы людей черните, а сами давно не беленькие!
— Бог с тобой, — слабо всплескивала руками Семеновна. — В чем обвиняешь нас? Рази покрышка — добро? Один раз в жизни и не купили-то…
Нинка в азарте даже хлопнула по коленям. Ругаться она умела, ловко обнаруживала слабые места в защите противника, перла в атаку с таким напором, что перед нею пасовали даже самые отчаянные и горластые. На улице вообще никто не рисковал связываться с нею.
— И-ишь, не купили… Значит, стащили! Мало горя, что один раз, — заявила она с торжеством.
Данила не обладал таким находчивым умом, потому только сплюнул и встал из-за стола. Обвинение было настолько смехотворным, что не стоило и слов тратить в защиту. Он пошел в другую комнату, тяжело топая и далеко огибая соседку. В окно взглянул на злополучную улику.
Многие домовладельцы, спасаясь от лихих водителей, сшибающих машинами углы заплотов, ставили у дороги покрышки с автомобильных колес. Врыл такую и Данила. Не крал он ее, не надо красть этакое добро. Каждый месяц автохозяйство вывозило на пустырь за город лысую резину и сжигало на кострах. Однако забрать для личного пользования нельзя отчего-то. Этим и воспользовалась сейчас Нинка, чертова баба, не давшая человеку спокойно посидеть за столом. Всегда умеет испортить настроение, черноротая!
Злясь, Данила врубил на полную мощность приемник. Это же надо дожиться, услышать про себя такое! С собой сравнила!
По радио передавали какую-то тягучую и раздражающе шумную музыку. Но Данила нарочно не выключал, желая досадить громко спорящим на кухне женщинам. На сердце у него было нехорошо, точно гвоздь там застрял. Привыкнув к музыке, перестал ее слышать, и его внимание невольно привлекли вдруг ставшие спокойными женские голоса за стеной. Он удивился, как это старухе удалось смирить Нинку (известная примирительница — со всей улицы бегали к ней жены жаловаться на своих мужиков!)
— Я что, мне как не тащить, — вздыхала за стеной Нинка. — У тебя один Васька… а у меня семеро, и все требовали жрать.
Старуха бодрым голосом вразумляла:
— Не жили так, как сейчас живем… жить бы да ценить!
— А ты думаешь, за столько лет привычка не появится? Проснусь иной раз и вздумаю: а ну, как опять голодовка… Кто набедовался, тот всю жизнь будет бояться.
— Неэ-ээ, ты скажи лучше, что это распущенность, а не привычка к плохой жизни. Чего сейчас-то людям не хватает? Дома битком набиты: и телевизоры, и машины, и ковры…
После паузы Нинка изрекла:
— А хозяевами себя еще не почувствовали.
— А я кумекаю так: религию отменили, бога нет, чтобы бояться, тут только совесть надо иметь — а коли ее нет?
— Заладила: совесть, совесть, — передразнила Нинка старуху. — Совесть солью не посолишь, с хлебом не съешь. Говорю тебе, в другом дело. Вон мой братуха, к примеру. Спрашиваю, чего личное хозяйство не заводишь? Нынче оно поощряется. А он: на кой мне хозяйство? Молоко, хлеба, яиц в магазине куплю, много ли нам со старухой надо? А остальные пусть как хотят. Что мне за дело, говорит, до остальных… — Нинка вздохнула с сожалением. — А ведь какой хозяин был!
— Кулак он был, — напомнила старуха. — Кулак.
— А кулак не хозяин? — разозлилась Нинка. — Имел раньше три лошади, три коровы с нетелью, двадцать овец… Как подумаю, сколько пуп надрывал, сердешный, да и нас, братов и сеструх, загонял, бывало, до смерти за хлеб да мяско, так и теперь ужасаюсь! А сейчас, поверишь, смех один! Ездчиком в горпарке работает… Рази возле одной лошаденки работа? А ведь всё имеет: и поесть, и надеть, и мебель лаковую купил… А сильно-то палец о палец не ударит, так, придуривается больше возле своей лошадки.
Таня живет в маленьком городе в Николаевской области. Дома неуютно, несмотря на любимых питомцев – тараканов, старые обиды и сумасшедшую кошку. В гостиной висят снимки папиной печени. На кухне плачет некрасивая женщина – ее мать. Таня – канатоходец, балансирует между оливье с вареной колбасой и готическими соборами викторианской Англии. Она снимает сериал о собственной жизни и тщательно подбирает декорации. На аниме-фестивале Таня знакомится с Морганом. Впервые жить ей становится интереснее, чем мечтать. Они оба пишут фанфики и однажды создают свою ролевую игру.
«Холмы, освещенные солнцем» — первая книга повестей и рассказов ленинградского прозаика Олега Базунова. Посвященная нашим современникам, книга эта затрагивает острые морально-нравственные проблемы.
Роуз, Азра, Саманта и Лорен были лучшими подругами на протяжении десяти лет. Вместе они пережили немало трудностей, но всегда оставались верной поддержкой друг для друга. Их будни проходят в работе, воспитании детей, сплетнях и совместных посиделках. Но однажды привычную идиллию нарушает новость об строительстве элитной школы, обучение в которой откроет двери в лучшие университеты страны. Ставки высоки, в спецшколу возьмут лишь одного из сотни. Дружба перерастает в соперничество, каждая готова пойти на все, лишь ее ребенок поступил.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.
Заветная мечта увидеть наяву гигантских доисторических животных, чьи кости были недавно обнаружены в Кентукки, гонит небогатого заводчика мулов, одинокого вдовца Сая Беллмана все дальше от родного городка в Пенсильвании на Запад, за реку Миссисипи, играющую роль рубежа между цивилизацией и дикостью. Его единственным спутником в этой нелепой и опасной одиссее становится странный мальчик-индеец… А между тем его дочь-подросток Бесс, оставленная на попечение суровой тетушки, вдумчиво отслеживает путь отца на картах в городской библиотеке, еще не подозревая, что ей и самой скоро предстоит лицом к лицу столкнуться с опасностью, но иного рода… Британская писательница Кэрис Дэйвис является членом Королевского литературного общества, ее рассказы удостоены богатой коллекции премий и номинаций на премии, а ее дебютный роман «Запад» стал современной классикой англоязычной прозы.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.