Муза винодела - [39]

Раф оставил маленькое создание под перевернутым цветочным горшком в ящике для цветов, прямо под окном их комнаты, решив, что днем она будет там в безопасности. Он осторожно приподнял горшок. Ничего. Он заглянул внутрь. Лягушки не было. Наверное, зарылась в землю от жары. С этими амфибиями ничего нельзя знать наверняка. Когда имеешь с ними дело, всегда должен быть наготове запасной вариант. К счастью, на свете есть фирма Картье, которая изготовляет лягушек из платины, инкрустирует их изумрудами и подвешивает на филигранных цепочках.

Такую лягушку Рафаэль нашел в ящике для носков и положил в карман пиджака. Что еще может понадобиться ему сегодня вечером?

Смелость.

А также уверенность.

И доверие.

Доверие было основным пунктом. Сможет ли он доверить свое сердце принцессе Дювалье, как это было однажды?

С каждым наполненным светом днем, с каждой наполненной страстью ночью ответ становился все более очевидным.

Да!

Рафаэль нашел наследницу Дома Дювалье на кухне — шла последняя стадия приготовления блюд к праздничному столу. От кончиков волос до пальчиков ног она выглядела сегодня принцессой — совершенная женщина, распространявшая вокруг себя сияние. Беременность определенно шла ей. Да, они не ошиблись, решив приехать в Кавернес.

Она могла бы остаться с ним в Мараси, и чиновники Этьена снова и снова трепетали бы от ее хитроумных планов. Но сейчас именно Кавернес является тем местом, где им нужно быть и где они пока останутся.

Не обращая внимания на звон тарелок и бокалов, Рафаэль послал своей принцессе улыбку. Симона уронила вилку. Послышался чей-то вздох. Виновато улыбнувшись, Симона подошла к нему.

— Ты, наверное, не представляешь, какая неразбериха начинается вокруг, если ты вот так улыбаешься, — заметила она.

Он улыбнулся снова, специально — чтобы увидеть, как потемнеют ее глаза.

— Я очень хорошо представляю, — пробормотал Рафаэль, целуя ее в щеку. — Добрый вечер, принцесса.

А с остальным придется подождать, пока они не останутся одни.

Он ненавидел ждать.

— Давай выйдем в сад, — предложил Рафаэль. Обняв друг друга за талию, они прошли через гудящую, суетящуюся кухню.

Если Рафаэль ненавидел, его ненависть была безмерной. Он знал об этой своей слабости. Но и любовь его тоже была безмерной, а он никогда не переставал любить эту женщину. Никогда за долгие девять лет. Настало время сказать ей об этом.

— У нас с Габриель есть для тебя сюрприз, — сообщила Симона, когда они начали спускаться по широким мраморным ступеням в расположенный перед домом сад, залитый огнями сотен светильников. Кавернес не всегда был мрачным, он мог и засиять, если хотел этого, вспомнил Раф. И, судя по всему, сегодня он специально зажег все свои огни. — Мы хотели показать его еще днем, но тебя не было.

— У нас тут возникла пара непредвиденных задержек… А сейчас я могу получить мой сюрприз?

— Увы. Теперь придется подождать до начала бала. Но если хочешь, я могу сказать, в чем он заключается.

Рафаэль улыбнулся и протянул ей руку, чтобы помочь спуститься с лестницы. Симона просто сгорала от нетерпения, стремясь выложить ему все.

— Скажи мне, — попросил он.

— Приехал Харрисон. Он пробудет здесь две недели. Габриель не отпускает его от себя ни на шаг — так она рада. А завтра она собирается взять его с собой на виноградник Хаммершмидта. Я предупредила, что мы к ним присоединимся.

— Я только за.

Он поможет Люку избавиться от старых лоз и подготовить землю к новым посадкам. Им всегда хорошо работалось вместе, и Рафаэль с удовольствием предложит ему свою помощь, чтобы к тому времени, когда появится маленький Дювалье, все было бы уже готово.

— Мы должны что-нибудь посадить там, — продолжала Симона. — Что-нибудь из Кавернеса. На память. — Скосив глаза, она бросила на него осторожный взгляд. — Тебя не беспокоит, что ты снова здесь?

— Во всяком случае, не так, как я думал, — пробормотал он. — Здесь все изменилось. Да и я изменился. — Они дошли до конца лестницы. — Я поймал для тебя сегодня утром лягушку. Но она потерялась где-то в цветочном ящике.

— Попросил бы Руби, — улыбнулась Симона. — Она бы ее нашла.

— С этими лягушками никогда ни в чем нельзя быть уверенным. — Рафаэль жалел, что ему так и не удалось найти этот проклятый томик стихов. — Они могут выглядеть, как лягушки. Прыгать, как лягушки. Жить, как лягушки…

— Так кто же они на самом деле? — поинтересовалась она. — Принцессы?

— Частички моего сердца. — Он сделал шаг к ней и вытащил из кармана лягушку с изумрудными глазами. — Это последняя его часть. Я все время отдавал тебе свое сердце, кусочек за кусочком.

Рафаэль видел, как заблестели глаза Симоны, когда она взяла из его рук маленькую лягушку и подняла ее вверх, чтобы рассмотреть как следует. Хотя вряд ли ей это удалось из-за слез.

— Она мне нравится, — сказала Симона. — И ты тоже. Очень. И кем бы ты ни был, Рафаэль Александер, я всегда тебя любила. Я хотела сказать об этом еще тогда, когда ты вошел в наш сад и попросил, чтобы я поехала с тобой в Мараси. Я все ждала, что ты сам заметишь это.

Рафаэль радостно улыбнулся:

— Иногда до меня медленно доходит.

— Я прощаю тебя. — Симона шутливым жестом изобразила отпущение грехов. — Тебе и так нашлось над чем поломать голову. Подумать о будущем. Попробовать примириться с прошлым. Жизнь сделала тебя таким, какой ты есть. Совсем непросто заставить себя измениться, сложить оружие.