Морщинистый швейцар, одетый в хламиду цвета слоновой кости и тюрбан, спросил:
— Мисс Флетчер?
Мия кивнула, не отрывая глаз от отеля, возвышавшегося перед ней: выщербленный мрамор, ступеньки, источенные временем и тысячами ног, бескрайние сады…
— Добро пожаловать в Пинанг, жемчужину Востока, — радушно сказал швейцар, — и в великолепный отель «Корнуоллис», сердце колониальной части Джорджтауна.
Отель действительно располагался в центре колониального района города и обладал некоторым старомодным шармом, но назвать его великолепным язык не поворачивался. Мия бросила недоуменный взгляд на швейцара.
— Я знаю, о чем вы думаете, — улыбнулся тот. — Что отель старый и нуждается в ремонте. Но шестьдесят лет назад, когда я только поступил на службу сюда, не было места службы почетнее.
— Я вам верю.
Раджа — имя было написано на беджике у него на груди — улыбнулся еще шире:
— Вполне вероятно, что времена величия еще вернутся. Иногда любовь творит чудеса.
Да, любовь и несколько толстых пачек денег.
— Нужно всего лишь снять проклятие.
— Проклятие?
— Конечно! А почему, как вы думаете, отель пришел в такой упадок?
— Потому что за ним годами не следили?
— И это тоже, — согласился швейцар. — Я скажу мистеру Итану, что вы прибыли. Он ждет вас — мы все ждем вас, — Раджа открыл перед ней дверь, — мисс Флетчер.
— Мия, — сказала она, запоздало удивляясь, что он знает, кто она такая.
— Мисс Мия, — сверкнул глазами Раджа. — Добро пожаловать домой.
Назвать это место домом было никак нельзя. Что бы ни имел в виду старик швейцар, Мия никогда не считала этот отель своим домом. Она родилась и выросла в Сиднее, в изящной квартирке с видом на бухту, из-за которого она и выбрала ее. Кроме того, тот дом стоял совсем рядом со зданием корпорации Флетчеров, где Мия проводила большую часть дня. Там ее дом, а вовсе не в разваливающемся отеле на другом конце света, даже если она получила его в наследство от матери, которой никогда не знала. Однако глаза старого швейцара были полны такой радости и радушия, что Мия решила: так или иначе, это место теперь принадлежит ей, и она выполнит свой долг. Она дочь Ричарда Флетчера, его единственное дитя, наследница значительного состояния. Она отлично знает, что такое долг. Она справится.
Конечно, очень тяжело решиться и броситься с головой в жизнь, о которой она почти ничего не знала. Но у Мии уже имелся некоторый опыт в этом плане, и она улыбнулась Радже, расправила плечи и вошла в отель.
Она была копией матери: то же хрупкое телосложение, та же нежная красота, все как у Лили. Итан Хэмилтон стоял на верхней ступеньке широкой лестницы и смотрел на женщину, входящую в холл в сопровождении Раджи. Он был рад, что она не заметила его, и он мог рассмотреть ее, пока она с любопытством озиралась вокруг и разглядывала огромную люстру, притягивающую внимание каждого посетителя: шесть тысяч хрустальных деталей, изготовленных вручную, и не важно, что она уже много лет не работает. Мия улыбнулась — как восхищенный ребенок, не как наследница, оценивающая свое новое имущество, и сердце Итана пропустило удар.
Пожилая экономка, Айя, поспешила ей навстречу. Дочь Лили приветливо протянула ей руку, которую она тут же схватила и прижала к щеке. Мия такого не ожидала, и это ей явно не понравилось, хотя она справилась с собой и сумела скрыть свои чувства. Айя что-то быстро спросила, но Мия Флетчер покачала головой, и на ее лицо набежала тень. Она отняла руку, заправила прядь длинных, блестящих черных волос за ухо и снова огляделась. Заметит ли она, как искусно вырезаны перила лестницы? Сможет ли разглядеть уникальный цвет мрамора ступеней, прикрытых вытертой персидской ковровой дорожкой? Почувствует ли магию этого места? Или увидит только мерзость запустения?
И тут она посмотрела на Итана.
Ему показалось, что прошла вечность, прежде чем она начала подниматься по лестнице. Он должен был пойти ей навстречу, приветствовать ее, как подобает джентльмену, но одного ее взгляда хватило, чтобы он забыл манеры. Мия улыбнулась ему, не вкладывая в улыбку ничего личного, и протянула руку.
— Мистер Хэмилтон, — сказала она. — Я Мия Флетчер.
— Я знаю.
Он принял ее руку, маленькую и теплую, и страсть пронзила его, как клинок. Однако он умел справляться с ней и ничем не выдал себя. Рукопожатие завершилось, но ощущение ее прикосновения осталось.
— Откуда? — удивилась она. — И откуда Раджа знает?
— Вы выглядите точь-в-точь как ваша мать.
Только глаза не такие. У Лили глаза были теплые темно-карие, у ее дочери — серые, как зимнее небо, холодные, подозрительные, оценивающие и изучающие. В этом не было ничего плохого, если бы ее пристальный, пронизывающий взгляд не исследовал самого Итана. Он у нее от отца, подумал Итан, смутно вспоминая сурового темноволосого человека с белесыми глазами.
— Вы никогда не видели свою мать?
— Нет. — Она прищурила потемневшие глаза. — Я вообще очень мало о ней знаю, мистер Хэмилтон. До того, как ваши юристы связались со мной, я знала только, что она сирота, на которой женился мой отец, и что она умерла вскоре после моего рождения.
Итан в ужасе воззрился на нее:
