Мудрецы Талмуда - [5]

Школы Ѓилеля и Шамая обсуждали широкий круг ѓалахических проблем. В этих обсуждениях несложно заметить тенденции, обусловленные личностью каждого из великих законоучителей. Даже спустя столетия, когда многое в суждениях мудрецов изменилось, когда были развиты новые ѓалахические положения, все еще верным было бы утверждение, что именно облик основателя придает каждой школе ее своеобразие.

Упрощенное представление о разногласиях между школами Ѓилеля и Шамая гласит: Шамай ужесточает Ѓалаху, Ѓилель же, напротив, систематически облегчает ее строгость. Это представление, в общем, почти всегда соответствует истине — до такой степени, что редкие исключения из общего правила, немногие поблажки, дарованные домом Шамая, и строгие установления, вышедшие из дома Ѓилеля, даже включены в особый список, содержащийся в трактате Эдуйот [8]. И все же, когда мы пристальнее вглядимся в личности обоих мудрецов, присмотримся к методам и традициям их школ, картина разногласий между Шамаем и Ѓилелем окажется более сложной и богатой оттенками.

Нам очень мало известно о происхождении Шамая. Скорее всего, как и большинство мудрецов той эпохи, он был родом из Иудеи, вероятно, иерусалимцем. В отличие от Ѓилеля, пришедшего из Вавилонии, и новообращенных Шмайи и Авталиона, Шамай — уроженец Земли Израиля. Он — плоть от плоти исконного еврейского населения страны, представитель старинных, укоренившихся в ее почве семей. Уже несколько поколении минуло после возвращения этих семей из Вавилонского плена. То немногое, что источники донесли до нас, касается рода деятельности Шамая. Он был архитектором, либо инженером-строителем, в крайнем случае — производителем работ. Мудрец со строительным метром в руках, без околичностей указывающий собеседнику на его нежелательность, а то и пускающий линейку в ход, — таким суровый законоучитель предстает в ряде источников [9]. Педантизм Шамая в известной мере связан с его ремеслом. Строитель обязан позаботиться об устойчивости и прочности возводимого здания. Своей линейкой он производит точные обмеры постройки и не вправе позволить себе никаких примерно, около того и сойдет. Конфигурация и размеры дома должны безусловно соответствовать чертежу.

Подход Шамая к Ѓалахе как нельзя лучше сочетается с его характером. Этот подход не совсем правомерно называть устрожением. Его сущность вернее отражает слово тщательность, которым, кстати, пользуются, говоря о школе Шамая, сами мудрецы. Шамай не был раздражительным ригористом, его педантизм выражался в тщательном следовании правилам, положениям и точным значениям слов. Когда перед ним предстал пресловутый чужеземец, пожелавший выучить Тору стоя на одной ноге, Шамай недаром прогнал его линейкой. Линейка в его руке — не столько выход гневу, сколько отрицание легкомысленной уверенности, будто Тору можно усвоить мимоходом, спустя рукава. Ведь если посмотреть правде в глаза, лаконичная формулировка Ѓилеля — ненавистного тебе не делай ближнему — не раскрывает содержания Торы. Слова Ѓилеля выражают ее дух, приближают к Писанию и воодушевляют на его изучение, но никак не исчерпывают смысла. В конце концов, Шамай прав, Тору не учат на одной ноге. На протяжении еврейской истории не раз совершались попытки свести содержание Торы к системе четко определенных принципов. Однако тот, кто делал это, всякий раз сталкивался с разными сторонами одной и той же проблемы — разнообразие и многогранность еврейского наследия не позволяют свести его к ограниченному набору формулировок. Шамай понимает, что всякая попытка поставить Тору на одну ногу чревата ее искажением, и не желает этого. Шамай отталкивает любознательного пришельца не потому, что тот рассердил его. Мудрец не желает жертвовать истиной ни из любезности, ни из иных соображений. В другом случае, на первый взгляд, не связанном с предыдущим, Шамай и Ѓилель расходятся во мнениях относительно самого принципа, лежащего в основе их спора. Вопрос, послуживший предлогом, прост: что поют, танцуя перед невестой во время свадебной церемонии? Спорили учителя наши: как танцуют перед невестой? Дом Шамая говорит: Невесту (величают) такой, какая она есть. Дом Ѓилеля говорит: Невесту (величают) прелестной и милой. Сказали из дома Шамая дому Ѓилеля: Если невеста хромоножка или слепенькая, тоже говорить, что она мила и прелестна?! Не сказано ли в Писании: От лжи отдаляйся? [10]. Второстепенный, как кажется, вопрос о правомерности комплиментов невесте отражает принципиальную позицию обоих законоучителей. Шамай отнюдь не ужесточает закон и не нагромождает ограничений. Он всего лишь тщательно следует истине. Подслеповатую хромоножку неправильно называть красавицей, поскольку это не соответствует действительности. Житейскому прагматизму Ѓилеля школа Шамая противопоставляет догматизм истины. Эта истина четко определена, и преступать ее ни в коем случае не следует. Всякая вещь должна являться в своей достоверной полноте и пребывать в ней, даже когда неприятная правда режет слух или требует трудноисполнимого. Подобная строгость не призвана кому-то досадить. Она — страж объективности, подлинности. Под ее беспощадным взором вещи действительно предстают в своей незамутненной, теоретической чистоте. Скудны источники, из которых мы черпаем наши представления о личности Шамая и его учении. Но то немногое, что нам известно о его жизни, не свидетельствует лишь о суровости нрава. Шамай воздерживался от кормления маленького сына в Йом Кипур — ему неловко было в Судный день делать это собственноручно. Однако он все же нашел способ не заставлять ребенка голодать — подавал ему пищу одной рукой. Мудрецы пошли еще дальше, предписав Шамаю кормить сына обеими руками