Мучения члена - [3]
Как только Альбер начинал задыхаться от давления, он слегка отодвигался и переводил дух. В конце концов, это потрясающее приключение ему даже нравилось. На мгновение он размечтался о сексе с чудовищами, припомнив легенды античного бестиария. «Перестань, — усмехнулся он над собой, — ты же не литературой здесь занимаешься!» И придвинулся вновь. Оба они были голые от пояса до колен. Песок еще хранил остатки послеполуденного тепла, хотя его уже пронизывала подземная свежесть, связанная со временем года и суток, а со стороны очень близкого моря медленно просачивалась сырость, но их разгоряченные бока находили в ней приятное успокоение. Мало-помалу незнакомец, схвативший Альбера в охапку, переворачивал его, по-прежнему прижимая к себе с подчиняющей, убедительной силой. Мужчина прилип к нему всем телом, и тогда Альбер, лежавший на согнутой руке, почувствовал, как между его раздвинутыми ляжками проскользнула вздутая, знойная, властная фасция: он насладился ее прикосновением и нежным теплом, но был уверен, что дальше она не пройдет.
В самом деле, незнакомец никогда бы не достиг своей цели, поскольку Альберу не нравилась эта игра: все-таки он предпочитал менее грубых и более утонченных любовников. Если же порой и отдавался по доброй воле, то получал от этого не ахти какое удовлетворение. Комический бес вновь одержал верх, и Альбер усмехнулся исподтишка, прекрасно зная, что его партнер не двинется дальше, чем будет позволено. Он вспомнил юного кучера из А***, к которому пару дней назад воспылал столь безудержной страстью и который ночью, когда они лежали в импровизированной постели, вдруг сказал ему трогательно-умоляющим и повелительно-ласковым тоном (с примесью изысканного южного выговора):
— Повернись, я тебя трахну.
— Спасибо, — со смехом ответил Альбер, — нет ни малейшего желания.
И славный мальчик больше не приставал.
Он также припомнил роскошного русского солдата, которого повстречал на войне в Македонии одним душным летним днем, на склоне Б***. Его грудные мышцы и ягодицы были усеяны крупными каплями пота, так что он напоминал навьюченного осла. Альбер насильно повел его в полуразваленную комнату, где квартировал, и всю ночь напролет, можно сказать, пожирал великолепную белоснежную плоть. В какой-то момент русскому захотелось сделать то же самое, что и юному кучеру. Шутки ради Альбер согласился, и он никогда не забудет, с каким комичным отчаянием, после нескольких бесплодных попыток, русский повалился набок, ощетинившись золотистыми волосами, и вздохнул:
— Не можу.
Но этот был еще больше тех двоих вместе взятых. Пристреливаясь к мишени, мужчина снова и снова повторял свои атаки — то яростные, то осторожные. Если перевернуть уравнение, он с таким же успехом мог бы попытаться проткнуть перьевой ручкой многослойный железобетон. Альбер повеселился на славу и даже получил некоторое удовольствие от этого бесполезного упорства и остервенения. Затем, словно осознав тщетность своих усилий, мужчина отчаялся и присмирел, но, тотчас же притянув Альбера к себе еще раз неистово поцеловал его и разрыдался.
— Не горюй, — сказал Альбер, — с кем-нибудь другим у тебя, наверняка, тоже ничего бы не вышло.
Он медленно погладил эту обнаженную плоть с бесконечной жалостью, к которой примешивалось новое желание. Вдруг незнакомец наклонился и предался долгим, извивистым ласкам: он огибал грудь и скользил под мышками головкой влюбленного ужа, вжимался в пупок, словно пытаясь вдавить его до самого дна живота, прогнувшегося под всасывающим ртом, а затем, поднимаясь, опускаясь, поворачиваясь по кругу и по спирали, гибкий и вместе с тем жесткий, стал блуждать по ляжкам Альбера и еще ниже, после чего тотчас взбирался обратно вдоль жезла, раздувшегося и уже готового лопнуть. Потихоньку раскачиваясь, мужчина окончательно сосредоточился на едва заметной точке, и Альберу почудилось, будто все его тело расходится оттуда лучами до самых границ вселенной. Незнакомец остановился и начал настойчиво проникать все дальше и дальше, а затем, в постепенно сужающемся водовороте наматывая нескончаемые круги, добрался до самой потаенной кости стонущего и умоляющего Альбера. Тогда опять вскочил колющий огненный бурав, увенчанный брызжущей пеной, которую мужчина выжимал и пил большими глотками. Едва извергнув ее, Альбер сник и обмяк, бессловесный и неподвижный, а все его члены растворились в ночной теплоте, под воркование моря, при свете звезд, от коих он не мог оторвать остолбеневшего взгляда, и они спускались к нему, словно желая коснуться лба.
«Все-таки надо его отблагодарить, — подумал Альбер, слегка встряхнувшись, — ну хотя бы попробовать».
Словом, он делал все, что мог. Но как всосать, хотя бы частично, такую громадную округлость? Он подступал к ней помаленьку, передвигаясь с одного места на другое, и на ограниченной поверхности, по его мнению, вовсе недостаточной, начал совершать чередующиеся движения: упираясь языком в конкретную точку, заглатывал стоячий орган, дабы поступательно подвести его к тому ошеломительному взрыву, который единым махом выжимает из тебя все соки.
Без аннотации Предлагаемая вниманию читателей книга «Это было в Южном Бантене» выпущена в свет индонезийским министерством общественных работ и трудовых резервов. Она предназначена в основном для сельского населения и в доходчивой форме разъясняет необходимость взаимопомощи и совместных усилий в борьбе против дарульисламовских банд и в строительстве мирной жизни. Действие книги происходит в одном из районов Западной Явы, где до сих пор бесчинствуют дарульисламовцы — совершают налеты на деревни, поджигают дома, грабят и убивают мирных жителей.
Повесть известного китайского писателя Чжан Сяньляна «Женщина — половинка мужчины» — не только откровенный разговор о самых интимных сторонах человеческой жизни, но и свидетельство человека, тонкой, поэтически одаренной личности, лучшие свои годы проведшего в лагерях.
Меня мачеха убила, Мой отец меня же съел. Моя милая сестричка Мои косточки собрала, Во платочек их связала И под деревцем сложила. Чивик, чивик! Что я за славная птичка! (Сказка о заколдованном дереве. Якоб и Вильгельм Гримм) Впервые в России: полное собрание сказок, собранных братьями Гримм в неадаптированном варианте для взрослых! Многие известные сказки в оригинале заканчиваются вовсе не счастливо. Дело в том, что в братья Гримм писали свои произведения для взрослых, поэтому сюжеты неадаптированных версий «Золушки», «Белоснежки» и многих других добрых детских сказок легко могли бы лечь в основу сценария современного фильма ужасов. Сестры Золушки обрезают себе часть ступни, чтобы влезть в хрустальную туфельку, принц из сказки про Рапунцель выкалывает себе ветками глаза, а «добрые» родители Гензеля и Гретель отрубают своим детям руки и ноги.
Аннотации в книге нет.В романе изображаются бездушная бюрократическая машина, мздоимство, круговая порука, казарменная муштра, господствующие в магистрате некоего западногерманского города. В герое этой книги — Мартине Брунере — нет ничего героического. Скромный чиновник, он мечтает о немногом: в меру своих сил помогать горожанам, которые обращаются в магистрат, по возможности, в доступных ему наискромнейших масштабах, устранять зло и делать хотя бы крошечные добрые дела, а в свободное от службы время жить спокойной и тихой семейной жизнью.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.