Мучения члена - [4]
Незнакомец был уже на грани оргазма, но минуту спустя его отбрасывало на пару саженей назад, и он втихомолку сердился, правда, больше на себя, нежели на Альбера, переживая резкую смену надежды и отчаяния, а затем снова падал духом. Обессилевший Альбер решил удовлетворить его руками, действуя то грубо, то с бесконечной нежностью, и вдруг ему почудилось, будто он вступил в схватку с неким Meta sudans[1], покрытым беспрестанно струящейся водой, вокруг которого его руки без устали двигались вверх-вниз, сдавливая над заглотанными яичками, чтобы из них забил тот источник силы и жизни, к коему, потеряв голову и неожиданно возлюбив уродство, он припадал, затыкая, откупоривая и вновь закрывая его. Фонтан щедро изливался из самого нутра опрокинутого навзничь мужчины и, стиснув зубы, он гортанно стонал «еще!», то ли прося пощады, то ли умоляя о большем: Альбер перестал понимать.
Потом они долго лежали в смущении, после чего кое-как приведя себя в порядок, обогнули виноградник и вернулись по песчаной тропе к развилке. Перед тем как расстаться, Альбер замешкался: у мужчины был такой нищенский вид! Но в подобных случаях он всегда немного смущался.
— Ты не против? — наконец сказал он. В темноте Альбер, скорее, догадался, чем увидел, что незнакомец улыбается.
— Нет, — ответил он, — я не тот, за кого ты меня принимаешь. Если хочешь, давай встретимся завтра — на том же месте, в тот же час. Сейчас уже поздно и мне пора возвращаться к жене. Скоро она уедет на два-три дня, и мы сможем подольше побеседовать.
Остолбеневший Альбер сумел лишь кивнуть, а на обратном пути ломал себе голову: «Какого черта жениться, если у тебя подобные наклонности?.. Да еще и такому пропащему!»
— Друг мой, — сказал Альбер на следующий день, — поверь, это вовсе не бестактность с моей стороны. Конечно, я бы предпочел, чтобы ты остался в моих воспоминаниях лишь маской без лица, как это со мной часто случается. Но ты не похож на других: что-то притягивает меня к тебе, и я предчувствую что в моей жизни ты займешь важное место. Больше всего на свете я не выношу, когда нельзя обозначить каким-нибудь именем черты тех, к кому влечет меня зарождающаяся привязанность.
— Не извиняйся, — возразил незнакомец. — Лично я никогда не задам тебе такого же вопроса, ведь я сам сделал первый шаг, привычный в подобных случаях.
— Меня зовут Альбер Ф***, — с готовностью представился Альбер, дабы опередить собеседника.
— Хотя твое имя кое о чем говорит мне, — продолжил незнакомец, — мое наверняка не скажет тебе ничего. Если хочешь, называй меня Арманом P*** — это мое настоящее имя. Ночь теплая, мы немного прогуляемся, а потом, если ты не против и если тебя не ждут в другом месте, проведем остаток ночи у меня: жена уехала.
Альбера поразил контраст между уверенной, почти изящной речью Армана и слегка униженной кротостью, которой отличались его слова накануне, а он поневоле испытал некоторое смущение и даже неловкость. Но любопытство вновь пересилило, и он пошел вслед за Арманом.
Понимаю твое удивление, — сказал он, — но в жизни всякое случается. Я не стану тебе рассказывать о событиях, в результате которых я, промотав состояние, превышавшее самый щедрый достаток, был вынужден устроиться на работу на маленькой станции Л***, расположенной, как тебе известно, в двух шагах отсюда. Какой интерес — по крайней мере, сейчас — могут представлять для тебя все эти подробности? Наверное, тебя еще больше изумляет то, что, отмеченный с рождения уродством, которое ты вчера наблюдал, я сумел найти себе жену, и ты ломаешь себе голову, какая мне от этого польза. Заходи, — продолжил он, когда они добрались до низенького домишка, спрятанного поодаль от дороги за купой диких миндальных деревьев. — Вот мое жилище. Мне сделали одолжение, и я живу здесь а не в казарме за станцией, куда компания селила своих служащих. Кроме всего прочего, так мне проще принимать проезжих друзей во время частых отлучек жены. Она вернется лишь послезавтра, а завтра у меня выходной. Так что у нас впереди целая ночь.
Он толкнул дверь и впустил Альбера в кухню, где зажегши небольшую лампу, развел огонь в камине.
— В сентябре под утро бывает свежо, — пояснил он, — а мне не хочется, чтобы у тебя остались дурные воспоминания о моем гостеприимстве. Прости, но я могу предложить лишь немного вина.
Альбер отмахнулся, мол, все это пустяки, но тот час осмотрелся. В жилище царила крайняя бедность, но вместе с тем порядок: как ни странно, нужда очаровала Альбера. Он вспомнил другую кухню, в городке, где недавно провел несколько месяцев. Там он пил такое же терпкое и прозрачное вино при неярком свете угасающего очага, а роскошный зверь отдавался ему всеми способами — на выстроенных в ряд стульях, на столе, где какой-то рулон служил им неудобной подушкой, и на полу, прямо на скверном пальто, сквозь которое проникал холод от стертого красного кафеля, вызывая не меньшую дрожь, чем сама похоть. На том же этаже спали жена с ребенком, вынуждая ходить крадучись, на цыпочках, и вдруг резко умолкать, пытаясь унять малейшую дрожь — не столько из страха перед опасностью (впрочем, всегда реальной), сколько для того, чтобы нарочно соткать вокруг себя атмосферу повышенного риска, обострявшего наслаждение.
Без аннотации Предлагаемая вниманию читателей книга «Это было в Южном Бантене» выпущена в свет индонезийским министерством общественных работ и трудовых резервов. Она предназначена в основном для сельского населения и в доходчивой форме разъясняет необходимость взаимопомощи и совместных усилий в борьбе против дарульисламовских банд и в строительстве мирной жизни. Действие книги происходит в одном из районов Западной Явы, где до сих пор бесчинствуют дарульисламовцы — совершают налеты на деревни, поджигают дома, грабят и убивают мирных жителей.
Повесть известного китайского писателя Чжан Сяньляна «Женщина — половинка мужчины» — не только откровенный разговор о самых интимных сторонах человеческой жизни, но и свидетельство человека, тонкой, поэтически одаренной личности, лучшие свои годы проведшего в лагерях.
Меня мачеха убила, Мой отец меня же съел. Моя милая сестричка Мои косточки собрала, Во платочек их связала И под деревцем сложила. Чивик, чивик! Что я за славная птичка! (Сказка о заколдованном дереве. Якоб и Вильгельм Гримм) Впервые в России: полное собрание сказок, собранных братьями Гримм в неадаптированном варианте для взрослых! Многие известные сказки в оригинале заканчиваются вовсе не счастливо. Дело в том, что в братья Гримм писали свои произведения для взрослых, поэтому сюжеты неадаптированных версий «Золушки», «Белоснежки» и многих других добрых детских сказок легко могли бы лечь в основу сценария современного фильма ужасов. Сестры Золушки обрезают себе часть ступни, чтобы влезть в хрустальную туфельку, принц из сказки про Рапунцель выкалывает себе ветками глаза, а «добрые» родители Гензеля и Гретель отрубают своим детям руки и ноги.
Аннотации в книге нет.В романе изображаются бездушная бюрократическая машина, мздоимство, круговая порука, казарменная муштра, господствующие в магистрате некоего западногерманского города. В герое этой книги — Мартине Брунере — нет ничего героического. Скромный чиновник, он мечтает о немногом: в меру своих сил помогать горожанам, которые обращаются в магистрат, по возможности, в доступных ему наискромнейших масштабах, устранять зло и делать хотя бы крошечные добрые дела, а в свободное от службы время жить спокойной и тихой семейной жизнью.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.