Мозгоправы. Нерассказанная история психиатрии - [16]

У начальника Мозеса существовали серьезные разногласия с руководителем больницы по поводу финансов. Во время перепалок он часто приглашал Мозеса, чтобы тот пересмотрел финансовые показатели и подготовил отчеты. Постепенно мой клиент пришел к неутешительному выводу: его начальник намеренно предоставлял руководителю неверные данные о работе отделения. Но хуже всего то, что старший кардиолог скрывал целую цепочку сомнительных и, вероятно, незаконных денежных трансакций.

Мозес был в ужасе. Он знал, что руководство больницы рано или поздно раскроет секрет начальника. И тогда часть вины ляжет на самого Мозеса, ведь все решат, что он знал о действиях руководителя, и будут считать его соучастником. Мужчина разрывался между преданностью начальнику, который дал ему работу, и желанием поступить честно. Ситуация между старшим кардиологом и главным врачом накалялась, и мучения Мозеса усиливались, пока не настал переломный момент.

Как-то раз, придя на работу, Мозес столкнулся с неожиданной трудностью: ему стало сложно говорить. Вскоре он начал заикаться. Мозес смутился и не понял, что происходит. К концу дня он и вовсе потерял дар речи. Мужчина открывал рот, но не мог ничего сказать – получались лишь какие-то гортанные звуки. Коллеги заметили тревожные изменения в его поведении и отвели в приемное отделение.

Врачи сразу же предположили, что Мозес пережил инсульт или эпилептический приступ. Его симптомы (растерянность и сложности с речью) были характерны именно для таких нарушений. Доктора провели полное неврологическое обследование, включая КТ и ЭЭГ. К своему удивлению, они обнаружили, что результаты были в порядке.

Физиологических отклонений не наблюдалось, поэтому врачи пришли к выводу, что проблема лежит в плоскости психиатрии, и направили пациента ко мне.

Сперва я подумал, что мужчина притворяется. Возможно, он делал это для того, чтобы получить больничный или выплаты по страховке. Но я не нашел доказательств, которые могли бы подтвердить мою теорию. Немота Мозеса распространялась на все сферы жизни. Он не мог разговаривать не только с коллегами, но также с родными и друзьями. Я посоветовал ему взять больничный и договорился о следующем визите. Когда мужчина пришел на прием, я сказал, что хотел бы провести «амиталовое интервью». Это известная диагностическая процедура, в ходе которой пациенту внутривенно вводится небольшая доза барбитурата короткого действия. Он расслабляет и растормаживает пациента – действует как «сыворотка правды». Мозес кивнул в знак согласия.

Я отвел мужчину в процедурный кабинет, расположил на кушетке и наполнил шприц амобарбиталом. Вставив иглу в вену, я начал медленно вводить препарат. Не прошло и минуты, как пациент начал говорить. Поначалу бессвязно – его бормотание напоминало речь ребенка, а затем четко и логично. Он рассказал, в какой ситуации оказался на работе, и признался, что не понимает, как действовать дальше. После подробного рассказа о своем трудном положении мужчина резко уснул. Спустя несколько минут Мозес проснулся, но снова не смог разговаривать. Однако «сыворотка правды» подтвердила мои догадки: онемение мужчины – конверсионная реакция. К слову, в последнем издании «Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам»[9] (Diagnostic and Statistical Manual of Mental Illness – DSM) описан официальный метод постановки диагноза «конверсионное расстройство», который во многом опирается на концепцию Фрейда.

Мозес несколько недель не появлялся на рабочем месте, после чего ему сообщили: он переведен в другое отделение и больше не будет трудиться под руководством бывшего начальника. Финансовая отчетность отделения кардиологии также больше не входит в сферу его ответственности. Через несколько дней после получения таких новостей Мозес снова обрел дар речи. Думаю, Фрейд остался бы доволен таким результатом.

* * *

Зигмунд Фрейд определял ментальное расстройство как конфликт между бессознательными психическими механизмами – конфликт, который можно идентифицировать, проанализировать и даже устранить. Тем самым он создал первые адекватные средства, с помощью которых доктора могли понимать и лечить пациентов. Привлекательность теории Фрейда повышали его выдающийся талант оратора и умение писать понятно и интересно. Разумеется, он стал лидером, который был необходим психиатрии. Он мог смело поднять нашу отрасль на новую ступень развития и восстановить ее репутацию среди других медицинских специальностей.

Но вместо этого Фрейд увел психиатрию в интеллектуальную пустыню, по которой она блуждала более полувека, прежде чем погрузил ее в один из самых драматичных и публичных кризисов, которые когда-либо переживала медицина. Как это случилось? Частично ответ кроется в людях вроде Елены Конвей и Эбигейл Аберкромби – пациентах, которые страдают изнуряющими ментальными заболеваниями.

Но частично ответ кроется и в самом Фрейде.

Глава 2. Вниз по неверной тропе. Расцвет психиатрии

Психиатрия позволяет нам исправить ошибки, признав недостатки родителей.

Лоуренс Джонстон Питер

Зигмунд Фрейд был писателем с ученой степенью. Просто он не знал, что он писатель. И все его последователи тоже не понимали, что он писатель.