Моя жизнь — что это было? - [13]

Встречали меня мама и тётя Таня, и не могли налюбоваться моей доченькой.

Бунтовниковы (молодцы!) принесли самодельно сделанную кроватку, потому как магазинная стандартная в нашей комнате не поместилась бы. А мои сослуживцы купили красивую коляску.

Лиана, учившаяся тогда в аспирантуре, специально поехала к Хусейну и поздравила его с рождением дочери. Спросила, собирается ли он зарегистрировать ребёнка, на что получила ответ — конечно, нет. Но умничка Лиана смогла стащить его фотографию, стоявшую на тумбочке, для памяти об отце, так сказать…

…Отчество ребёнку я дала своё, т.е. моего отца.

Дочь. Хусейн — продолжение

Началась новая жизнь — с доченькой Юленькой. Мама ушла на пенсию и помогала во всём — стирка пелёнок, подгузников, их глажка и т. д. Все мои подруги приезжали посмотреть на ребёнка и все были в восторге от её прекрасного личика с чёрными глазками и волосиками цвета красного дерева. Однажды какая-то бабушка на улице, увидев Юлюню в коляске, всплеснула руками и запричитала, что «ой, ну — сущий ангел, берегите этого ребёночка». Своим молоком я кормила Юлю до двух месяцев, потом не стала — боялась, что моё нервнопсихическое состояние передастся ребёнку, да и молоко пропадало уже.

Когда Юленьке исполнилось полгода, мы получили — как семья погибшего и стоявшие в очереди на улучшение — двухкомнатную квартиру 44,5 кв. м. на ул. Ибрагимова, недалеко от м. Семёновская. Мы были очень рады месту, т.к. недалеко от нас жила семья сестры мамы и там же бабушка, и ещё в 12 минутах ходьбы находился огромный Измайловский лесопарк, куда мы ходили с дочкой гулять, когда она немного подросла. В июне 1969 года мы переехали в новую квартиру, в которой прожили потом много лет.

По стечению обстоятельств Хусейна перевели в общежитие, находившееся недалеко от нашей улицы, в нескольких остановках автобуса (недалеко от м. Электрозаводская). И вот как-то в летний день я села в автобус с ребёнком на руках и поехала к общежитию. Моей целью было — чтобы папочка увидел своего ребёнка для того, чтобы он запечатлелся в его памяти. Вышла… и увидела впереди спину Хусейна, направлявшегося к общежитию. Я закричала: «Хусейн, Хусейн!», он услышал и ускорил шаг, но так как я продолжала его звать, и другие люди смотрели, он изменил тактику — направился в гущу кустов, где стояла скамейка (знал, где укрыться!), я за ним. Мы сели, он подержал ребёнка, сказал: «На меня не похожа» (что было явной неправдой); потом говорит: «Пора уже в ясли отдавать». На моё сообщение, что мы живём тут недалеко, записал адрес, телефон моей работы (домашнего у нас ещё не было), но сказал, что я ему очень помешала в учебном процессе, что он остаётся в аспирантуре ещё примерно на год, и, что, пока он её на закончит, он не позвонит и не придёт.

Мы, действительно, попытались отдать Юлю в ясли с 8 месяцев. Я как мать одиночка получала 5 руб. в месяц, надо было идти на работу. Но Юля сразу заболела и больше мы её в ясли не понесли. Кроме того, у меня на голове образовались какие-то мокрые лепешки и стали прядями выпадать волосы; я ходила по врачам- дерматологам, ничего не помогало, мне сказали, что это псориаз; только врач из платной поликлиники посоветовал мне мазать волосы репейным маслом, что постепенно помогло (если бы был псориаз, навряд ли я бы от него избавилась, всё это было на нервной почве). Я всё время ходила с промасленной головой и в платочке, ездить в таком виде через весь город не хотелось.

В это время Лиана, работавшая на строительстве автодороги недалеко от Гудауты, предложила мне приехать к ней, чтобы «сменить обстановку» и поработать немного в офисе, она попросит об этом своего шефа. И вот, когда Юленьке было 9 месяцев, и мои волосы перестали выпадать прядями, я улетела на Кавказ, к Лиане. Мама сразу согласилась, и с дочкой она осталась вместе с моей бабушкой, приехавшей помочь маме с ребёнком.

Через месяц с небольшим я вернулась в Москву, да, немного пришедшая в себя. Юлюня во всю гулила и уже ползала. Я наслаждалась её гулением, записывала её долгие монологи «каля-маля» на кассету (к сожалению, ни кассеты, ни громоздкий магнитофон при переездах не сохранились, но эта техника настолько устарела, что воспроизвести записи стало бы невозможно).

Юля очень долго ползала, на ножки не вставала, а когда в год и три месяца только начала вставать на ножки, я сделала глупость — пошла с ней в парикмахерскую и остригла наголо. Был конец марта, Юлюня простудилась и тяжело заболела, с высокой температурой; вызвали врача, он приехал и сказал, что пневмония, надо везти в больницу. На скорой повезли, положили в больницу. В те времена родителям даже таких маленьких детей не разрешалось оставаться с ними в больнице. Но я стала искать главного врача, его нигде не было, наконец, я нашла его во дворе больницы, я стала слёзно и со всей страстностью умолять оставить меня с доченькой; он сначала — ни в какую, но, в конце концов, махнул на меня, сказав, что я ненормальная мамаша и разрешил, с условием, что буду приглядывать и за другими детками в палате. И я осталась с ребёнком. Напуганная состоянием Юленьки я позвонила в общежитие Хусейну и сказала ему о её болезни. Он никак не прореагировал. Но медсестра как-то сказала, что звонил мужчина с акцентом и спрашивал о состоянии Юли. И мне было так приятно, что поинтересовался! (