Моя вселенная – Москва. Юрий Поляков: личность, творчество, поэтика - [76]

Это – как ось, пронзающая у Полякова мглу бытия. Вершина уходит в сияющую цивилизацию очищенного эроса – основание тонет в жиже родного сортира. Оклеен сортир картинками из гламурных журналов. Повернул голову – Шварценеггер, ещё повернул – Пугачёва, ещё – Мадонна.

Думаешь: на кого эти ребята работают?

Ответ: на Россию.

А как вниз глянешь, так и вздохнёшь вместе с Поляковым:

– На Россию – это очень опасно.

И ждёшь вместе с ним рапорта от киллеров.

На последней странице романа, сжалившись над читателем, Поляков отменяет теракт и объявляет смертельную интригу забавным недоразумением.

Камень с души!

Гендиректор «Сантехуюта» понимает, что объяснить столь чудесное разрешение не сможет ни отец Вениамин, ни сам Всевышний.

Но, кроме Бога, есть ещё царь, сооружённый воображением героя из детских сказочек о гигантском грибе – о «Грибном царе», настолько волнующем, что он мобилизован в название романа.

Герой подходит к царю, чтобы поблагодарить, гладит холодную влажную кожицу, и… гриб разваливается, выпустив из своего нутра кучу слизи, кишащую червями.

Вот что значит угол зрения. Смотришь в небесную высь – и видишь горний полёт то ли птиц, то ли ангелов. Повернёшь хрусталик – да это же мошкара, кровососы, вьющиеся у глаз.

Расставаясь с Поляковым, будем уповать на то, что при любом раскладе вьющихся вокруг нас идей мы строим Россию. А там, если надо, повернём хрусталик.

Андрей Рудалёв Человек горизонтальный 6

Коварство без любви

У современной женщины много личин, и все они коварны и ведут к трагедии. Они, как слои косметики, прикрывают реальность и к тому же ядовиты. Женщины вьют верёвки и пьют соки из мужчин, а потом выбрасывают опустошёнными, уничтоженными, растоптанными. Современные Евы в преизбытке поставляют к столу новоиспечённого Адама яблочные плоды всевозможных сортов. Искушают. Причём даже не по злому умыслу, а исходя из особенностей собственной природы, по-другому они попросту не могут. Сидит внутри червь, «ледник», и он руководит всеми поступками. Три «Плотских повести»: «Подземный художник», «Возвращение блудного мужа» и «Небо падших» Юрия Полякова – примерно об этом. Взаимоотношение полов, плотская любовь, её странности, движение и даже скорее скатывание человека к яме плотоядной страсти – это та тема, на которую автор серьёзно подсел.

Под впечатлением от этих повестей можно бесконечно петь дифирамбы слабому полу, продолжим…

Женщина – ведьма, оторва, стерва, Юдифь, пробравшаяся в стан к врагу и с маниакальным восторгом рубящая голову дикому Олоферну. Она – снежная королева – героиня повести «Небо падших», у которой ещё с детства внутри образовалось нечто ледяное: «ледяной истуканчик, требующий постоянных жертв». От этого не лечат, эта болезнь смертельная, она несёт гибель и страдание всем. Будто античная богиня возмездия Немезида вошла в тело современной женщины и, подсадив мужчину на секс, стала манипулировать им, бесконечно колотя головой о стену, покуда дух не вышибет: «женщины для того и существуют, чтобы обирать мужиков».

Всё это является следствием не столько садистских наклонностей женского пола, а особого таланта мимикрии, приспособления под ситуацию, которая выстраивает к женщине определённую систему отношений.

Женщина унижаема, как та же секретарша и вечная любовница Катерина «Неба падших», потребляемая бесконечным рядом мужчин. Но в итоге своё унижение она выворачивает во мщение, и становится понятно, что всё это лишь комбинации её игры под названием «Человек и Смерть».

В той же Катьке сидит особый «бабский гений», который через свой телесный низ интуитивно сканирует желания, распаляет страсти. Мужчина подчиняется ей, он перестаёт властвовать над собой. Хотя разум его и сигнализирует о движении к погибельной плоскости, он – раб сексуальной страсти, и чувство самосохранения притупляется.

Катерина, хранительница иглы жизни-смерти, не выносит счастья, и под прекрасной личиной бурлят гейзеры ненависти. Она никого не любит и даже любовь к себе своего Зайчугана – бизнесмена Шарманова способна переформатировать в ненависть: «Какая же ты, Катька, стерва! Из-за тебя я убил человека. Женщину, которую любил. Мне будет не хватать её всю жизнь! Ненавижу тебя! Ненавижу навсегда…» Для неё самым большим удовольствием было лицезреть «разъярённое лицо мужика», который кричит ей: «Стерва! Я тебя ненавижу!» Она, как сук-куб, питается этим. Через ненависть достигается оргазм и избавление от ощущения униженности.

Кащеева игла

Одну из повестей сборника «Небо падших» при желании можно представить в качестве современного извода «Крейцеровой сонаты» Льва Толстого. Позднышев, герой-рассказчик

Толстого, также говорит о «властвовании женщин, от которого страдает мир». У Полякова эта тема гипертрофируется до особого проклятья, клейма, поставленного на человечество. Атмосфера «Неба падших» – заключительной повести в книге – разврат, который начинается, как и в рассуждениях толстовского Позднышева, с «освобождения себя от нравственных отношений к женщине, с которой входишь в физическое общение», а потом распространяется повсеместно и своими метастазами охватывает всё общество. Секретарша Катерина для Шарманова именно «трахательная кукла», причём она эту сексуальную страсть может довести до маниакального наваждения.