Моя преступная связь с искусством - [8]
съесть все с хохотом, с хрустом, с размахом, не прекращая безумного пира безо всякой вины!
Мать с нетерпением ждала рождения внучки.
На восьмом месяце Ирена пригласила ее на бэби-душ.[4]
— А кто еще будет? — вопрошает нервически мать. Неужели всех родичей позвала? Рассчитываешь небось на наследство? Кому нужен этот пир во время чумы?
— Так я и тебе приглашенье послала, — не сдается Ирена. Мать высказывается категорично и резко:
— Поеду я в эту клоаку! В это гадючье гнездо!
Но в трубке молчание, ее слова оставлены без ответа, и она тревожно, просительно говорит:
— Алло! Алло! — чтобы удостовериться в том, что ее мессидж услышан — а потом продолжает зычно и громко, как будто обращается в невидимый зал:
— Кому нужны эти буйные, бурные сборища? Угробишь ребенка, еще не родив! Для чего наприглашала сорок пять человек?
Ирена, спустив курок, разражается убийственной очередью:
— Ну не вдвоем же как вы с отцом — чураясь всего — в квартире сидеть! Притворяясь, что дома никого нет даже когда звонит почтальон! Сама видела, как вы крадучись подходите к двери, глядите в глазок, а потом убедившись, что ничего опасного за дверьми нет, продолжаете заниматься своими делами. А он там стоит!
— Ну и гадина ты, — мать говорит и после выразительной выпуклой паузы опять встревоженно спрашивает:
— Дочура, ты где, ты слышишь меня?
За несколько дней до бэби-отдушины она позвонила:
— Что привезти? Как твое самочувствие? (а сама только что, баюкая сердце, приехала в тапочках на такси от врача) — Ирена, по опыту зная, что отбояриться не удастся, оттарабанила овощной список: цуккини патессоны спаржу капусту.
— А рыбу какую?
— Терпеть ее не могу.
Рыбу Ирена любила, но мать разучилась готовить, так как с некоторых пор употребляла в основном только отруби, травы, отвары и «оздоровительные» семена.
Вареная рыба и обескровленно-белая кура в измазанных жиром коробках напоминали Ирен трупы младенцев. И рыба, и бескрылая кура летели в ведро.
— Да там же все аминокислоты! Без рыбы ребенок будет плохо расти.
— Ну тогда камбалу! — наугад называла Ирена.
— Второй группе плоскую рыбу нельзя!
Ирена знала, что мать, нацепив на кончик острого носа бросовые очки из «Росмарта», готовится занести ее ответы в блокнот.
— Доча, а фрукты какие? (растягивая слова, скрывая стеснение, не зная о чем говорить и одновременно боясь, повеся трубку, остаться одной в приевшейся привычной квартире).
Ирена, опасаясь конфликтов, отвечала подробно на каждый Вопрос:
— Клубнику и киви
а еще сейчас сезон апельсинов
на остальное нечего тратиться
вам самим деньги нужны.
Мать заявляла со знанием дела:
— Твоей группе крови необходимы лимоны, а апельсины — лишь вред.
В конце разговора она поднабирала у Ирены на закусочку новостей — кто кого в вечернем репортаже убил, кто с кем в мыльной опере разошелся — как будто эти сюжеты, обсуждаемые огромным количеством телезрителей, могли их сроднить.
— А Уотсон-то как? Неужели его оправдают? — волновалась она, спрашивая про преуспевающего продавца пестицидов, столкнувшего с лодки ожидающую ребенка жену, а потом с радостным смехом делилась впечатлением дня:
— Сегодня было телешоу с участием актрисы Барбары Боббинс — у нее двойня. Ведущая попросила у нее разрешения потрогать животик — такой круглый у нее, совсем как у тебя. Может, и у тебя тоже близняшки? А я не возражаю, хоть трое — ведь мы насобирали столько детских вещей!..
На следующий день, явившись с кучей перекормленных, наполненных до отвала бумажных пакетов, она приносила все совершенно другое (руководствуясь особым «оздоровительным» списком):
мексиканские бледно-зеленые, сырые пепитас
мороженую, то ли мореную, то ли моченую клюкву
несоленые безвкусные тыквенные семена,
филантропный джем «филиппинское манго», выдаваемый в стеклянных пузатых количествах нелегалам и неимущим (энергичные русские эмигранты приходили на раздачу с рассвета),
а также миндаль, успевшую попутешествовать морскую капусту (родившись в Китае, проехала через несколько стран) и арахис.
Приносила и нарочито задорным голосом говорила:
— Сейчас бленданем!
Отец тем временем деловито, без лишних слов, вытаскивал из рюкзака блендер, устанавливал его на столе и под чутким руководством и руганью матери («дурак! недоделок!») забрасывал туда сушеные фрукты и семена, нажимал кнопку (тут же включался мотор и казалось, что в квартире осуществлялся запуск ракеты), а потом совал Ирене в нос неопределенного цвета, пенящееся, как припадочная слюна на губах, густое питье.
Ирена давилась.
После этого любая невкусная, тошнотворная, неудобоваримая пища напоминала ей мать.
Несмотря на протесты, мать все же явилась на бэбидушное празднество и, скрываясь под шляпой с полями, уселась в углу с заранее запасенной тарелкой с едой (блюдя диету и отвергая все блюда, которые Ирена с мужем предлагали гостям). Когда пришедшие обращались к ней с поздравлениями, она лишь ниже наклоняла голову в шляпе, притворяясь глухой. Недоумевающий, поставленный в неудобное положение человек стоял перед ней какое-то время, ожидая ответа, а затем, убедившись, что никто не заметил конфуза, с нарочитой уверенностью отходил.
Маргарита Меклина родилась в Ленинграде. Лауреат Премии Андрея Белого за книгу «Сражение при Петербурге», лауреат «Русской Премии» за книгу «Моя преступная связь с искусством», лауреат премии «Вольный Стрелок» за книгу «Год на право переписки» (в опубликованном варианте — «POP3»), написанную совместно с Аркадием Драгомощенко. Как прозаик публиковалась в журналах «Зеркало», «Новый берег», «Новая юность», «Урал», «Интерпоэзия».
Меклина и Юсупова рассказывают о неизбежной потребности в чувствах, заставляют восхищаться силой власти, которой обладает любовь, и особенно квирская любовь, — силой достаточной, чтобы взорвать идеологии, посягающие на наши тела и сердца.В книгу вошла короткая проза Маргариты Меклиной (США) и Лиды Юсуповой (Белиз), известных в нашей стране по многочисленным публикациям в литературных изданиях самых разных направлений. По мнению Лори Эссиг (США), исследователя ЛГБТ-культуры России, тексты, собранные здесь — о страстях и желаниях, а не об идеологиях…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.