Моя преступная связь с искусством - [130]
В общей сложности Герчунофф — автор семнадцати книг. Одна из них — посмертно изданное «Возвращение Дон-Кихота», предисловие к которому написал Борхес:
Как Дидро, как доктор Джонсон, как Гейне, которому он посвятил страстную книгу, Альберто Герчунофф с одинаковым успехом пользовался устной и письменной речью; в его книгах чувствуется беглость искусного собеседника, а в устных беседах (я его так и слышу) — щедрая и безукоризненная точность писателя. Блестящий ум, он уму предпочитал мудрость; на мистическом Древе в книге «Зогар» — Древе, которое, к тому же, еще и Человек, Адам Кадмон, — мудрость образует второе сияющее небо божественных сил, ум следует потом. Мудрость обычно связывают с «Дон Кихотом» и Библией; обе эти книги всегда сопровождали нашего друга в его земных странствиях, в поездах неспешных равнин или на пароходной палубе перед безмятежным морем (перевод Б. Дубина).
Книжка Герчуноффа про Гейне завершается описанием Дюссельдорфа. Наконец-то мы ощущаем волнение… мы приближаемся к Альберто Герчуноффу, осознавая, что, очутившись в Европе, он добирается до Дюссельдорфа, чтобы приблизиться к Генриху Гейне. Нам дороги произведенья писателя, но облик его все еще чужд. Сюртук его слишком прост, вкусы книжны, очки старомодны, а политические взгляды негибки. Когда он умирает, какой-нибудь из его закадычных друзей не возвещает о том, каким ужасным на самом деле он был. А ведь нам бы хотелось, чтобы он, звякая шпорами, въезжал на лошади в читальный зал с заточенной пикой! Но иногда выплывают детали, которые оживляют его: когда Герчунофф является на званый обед, распорядитель спрашивает у него, как представить его важным гостям и в ответ получает: Judeo![40]
Существует пропасть, траншея, пространство между нами и жизнью, которые мы ежедневно должны заполнять, плести из ниточек понимания сеть, единящую и примиряющую нас с неузнанным и разрозненным миром. Какие-то петли внакид могут оказаться натяжкой — но кто запрещает мечтать? Ведь мне же хочется верить, что мои предки, которые поселились в Аргентине в конце позапрошлого века, а затем переманили туда из Италии почти всю семью, повстречались с кочующим по Южной Америке, описанным в самом начале статьи баснословным гангстерским трио! А вот еще допущение (или доступ в мечты): в 1922-м году выходит посвященная Дон-Кихоту книжка Герчуноффа «Волшебная миска» (La jofaina maravillosa, agenda cervantina). Она переиздается в 1923, 1927 и 1938-м, а в 1939-м Борхес пишет свой знаменитый полюбившийся постмодернистам рассказ «Пьер Менар, автор Дон-Кихота». Может быть, идея этого текста зародилась у Борхеса в то время, когда он читал Герчуноффа?
Альберто и Хорхе действительно кажутся братьями, только Герчунофф старше Борхеса на пятнадцать лет. Их разноперая ученость и разброс интересов похожи. Оба зачитывались Джойсом, Честертоном, Киплингом и Уэллсом; оба занимались журналистикой, владели английским и читали лекции в США. Написав около трехсот некрологов, Герчунофф собирался составить из них антологию. В виде своеобразного некролога написан рассказ Борхеса «Пьер Менар, автор Дон-Кихота».
Тут уместно вспомнить еще один рассказ Великого Аргентинца из коллекции «Всеобщая история низости», порекомендованной мне небезызвестным пражским литератором Кириллом К… Этот рассказ повествует о похитителе рабов Лазарусе Мореле, свирепом, жестоком убийце, который обещал неграм свободу, а вместо этого их истреблял. История не всегда справедлива, и хладнокровный бандит не сгинул в водах реки, на берегах которой свершал преступленья, а безмятежно скончался в больнице:
Морель во главе взбунтовавшихся негров, которые мечтают его повесить, Морель, повешенный отрядами негров, которыми он мечтал командовать, — с прискорбием признаюсь, что история Миссисипи не воспользовалась этими великолепными возможностями вопреки поэтической справедливости (или поэтической симметрии), также и река, у которой свершились его преступления, не стала его могилой (перевод Е. Лысенко).
В случае городка, в котором родился Альберто, все было тоже не вполне симметрично. Не только место преступления не стало могилой убийцы, но и, с точностью до наоборот, сам городок, переживший множество кровавых расправ и погромов, был назван именем палача[41].
12 апреля 2003
Обнаженные женщины в ожидании казни, некоторые с грудными детьми на руках
Найденный текст.
Под снимком подпись:
Обнаженные женщины еврейского происхождения, некоторые с грудными детьми на руках, стоят в очереди в ожидании казни.
Матери после родов еще не скинули вес. Кто-то поддерживает удобно ложащийся в пятерню младенческий теплый, почти безволосый затылок (новорожденные начинают держать головку где-то к третьему-четвертому месяцу, до этого мышцы шеи слабы), а кто-то, с прижавшимися к ним детьми постарше, просто стоит.
Выстроившиеся паровозиком женщины, прикрывающие обвислую грудь.
Стоят шеренгой, плотно одна за другой, полные (чтобы молоко вырабатывалось, надо питаться), кожа висит.
На траве белые пятна одежды.
Назовем этот найденный в Интернете исторический снимок ясно и сухо: «обнаженные женщины ждут».
Маргарита Меклина родилась в Ленинграде. Лауреат Премии Андрея Белого за книгу «Сражение при Петербурге», лауреат «Русской Премии» за книгу «Моя преступная связь с искусством», лауреат премии «Вольный Стрелок» за книгу «Год на право переписки» (в опубликованном варианте — «POP3»), написанную совместно с Аркадием Драгомощенко. Как прозаик публиковалась в журналах «Зеркало», «Новый берег», «Новая юность», «Урал», «Интерпоэзия».
Меклина и Юсупова рассказывают о неизбежной потребности в чувствах, заставляют восхищаться силой власти, которой обладает любовь, и особенно квирская любовь, — силой достаточной, чтобы взорвать идеологии, посягающие на наши тела и сердца.В книгу вошла короткая проза Маргариты Меклиной (США) и Лиды Юсуповой (Белиз), известных в нашей стране по многочисленным публикациям в литературных изданиях самых разных направлений. По мнению Лори Эссиг (США), исследователя ЛГБТ-культуры России, тексты, собранные здесь — о страстях и желаниях, а не об идеологиях…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.