Мой отец, его свинья и я - [10]

— Ах, — сказала мать, — что же ты сразу к главному подарку?

Я опустила ножницы. Гюнтер Грасс с облегчением вздохнул.

В одном из маленьких пакетиков было трое трусов: одни в розовый горошек, а двое с сердечками.

— Спасибо, — сказала я матери и снова быстро завернула пакетик. Было немножко неудобно перед отцом и Гюнтером Грассом.

Потом я развернула подарок от моего отца. То были комиксы про Астерикса — на латыни.

— Приятное с полезным, — сказал мой отец и кивнул Гюнтеру Грассу.

Мать достала из-под стола большой коричневый пакет и протянула его мне:

— Это от дедушки.

На пакете было написано «Egle», и то же самое было и в пакете. К каждому нашему дню рождения мои дедушка присылал нам пакет «Egle» с экологически чистыми продуктами для здорового питания. В кухонном шкафу у нас всегда оставались такие продукты с предыдущего дня рождения. Поэтому, когда я открывала пакет, возникло неловкое молчание. Только мать сохраняла оптимизм и твёрдо верила в то, что когда-нибудь к нам придут гости, любящие экологичные семечки и паштет из биологически неизменённой гусиной печени.

Оставался ещё один пакет, если не считать Гюнтера Грасса. Я взяла его в руки.

— А это с намёком на главный подарок, — сказал отец.

Это был роман Гюнтера Грасса «Жестяной барабан».

— Ага, — сказала я и повернулась к Гюнтеру Грассу, — надеюсь, это не причинит…

— Можешь сверить цитаты! — воскликнул отец и протянул мне ножницы.

Осторожно, чтобы не испугать Гюнтера Грасса, я разрезала ленточку. Целлофан был дополнительно заклеен скотчем. Я сорвала липкие полоски и извлекла Гюнтера Грасса из упаковки.

— Мои сердечные поздравления, — сказал он, когда его голова высвободилась.

Трубку он так и держал во рту.

— Спасибо, — сказала я.

— Не за что! — сиял отец.

— Мы были не вполне уверены, — сказала мать. — А вдруг бы ты предпочла Мартина Вальзера?

— Не-ет, Гюнтер Грасс — это супер, — сказала я.

Гюнтер Грасс довольно пожёвывал трубку. На некоторое время установилась тишина.

— Я-то предпочитаю пенковые трубки, — сказал затем отец, подвинул стул к креслу Гюнтера Грасса и принялся набивать свою трубку.

— Тогда я пошла в школу, — сказала я.

— Нет проблем, празднование продолжим сегодня после обеда, — сказал отец.

Гюнтер Грасс кивнул.

В школе меня расспрашивали, что мне подарили.

— Трусы, — сказала я, — и Гюнтера Грасса.

— Клёво! — сказала моя подруга.

Когда после обеда я пришла домой, отец с Гюнтером Грассом сидели в гостиной. Было сильно накурено, но это, судя по всему, им не мешало.

— Представь себе, — сказал отец, — Гюнтер раньше тоже носил нейлоновые водолазки. — Гюнтер Грасс кивнул. — Но теперь он предпочитает хлопок.

Отец набил себе очередную трубку.

— А где мама? — спросила я.

— Она поехала за бабушкой, — сказал отец.

Когда мать вернулась с бабушкой, мы устроили чаепитие в честь дня рождения.

— А кто этот молодой человек? — спросила моя бабушка, когда отец и Гюнтер Грасс сели за стол.

— Это Гюнтер Грасс, — сказал отец, — знаменитый писатель. — Он гордо посмотрел на Гюнтера Грасса, который наливал себе кофе. — Он сейчас как раз пишет новую книгу, которая называется «Война и мир».

— «Война и мир»? — переспросила моя бабушка. — А разве такой книги ещё нет?

Гюнтер Грасс быстро взглянул на мою бабушку, но потом его внимание отвлёк лимонный пирог, который мать как раз ставила на стол.

После чая мы начали приготовления к вечеринке. Мать послала отца купить еду и напитки.

— Я возьму с собой Гюнтера, — сказал отец.

Я убрала со стола чайную посуду и расставила разовые тарелки и стаканы.

Когда пришли мои первые гости, отец и Гюнтер Грасс ещё не вернулись. У нас нечего было ни есть, ни пить. Мать принесла из кухни груду фаянсовых мисочек. Она поставила их на стол и насыпала в них экологически чистые хлопья проса и кукурузные крекеры без жира.

— Вот вам пока погрызть, — сказала она.

Из напитков была водопроводная вода.

— Могу вам приготовить чай матэ, разумеется, не очень крепкого настоя, — сказала она и с надеждой посмотрела на пакет «Egle». Мои подруги отговорились аллергией.

Полчаса спустя собрались все, кроме отца и Гюнтера Грасса. Мы соревновались, кто больше съест экологически чистых хлопьев, это была идея матери. При этом мы пили много водопроводной воды, потому что хлопья были чересчур сухие.

Когда кончились прошлогодние хлопья, мать сказала:

— Так, а теперь викторина!

Она достала из шкафа растрёпанный рулон обоев. На нём когда-то, ещё к моему восьмому дню рождения, были написаны фломастером вопросы из «Большой игры».

Только мы успели разбиться на команды, как вернулись отец с Гюнтером Грассом. Они притащили каждый по банановой коробке книг.

— Мы тут по пути заглянули к букинисту, — сказал отец.

— А еда и напитки? — спросила я.

Отец посмотрел на Гюнтера Грасса. Тот с довольным видом посасывал свою трубку.

— А ктой-то? — спросила Виола Лёффлер, которую мне пришлось пригласить, потому что и она приглашала меня на свой день рождения.

— Так, один дяденька, — сказала я.

— А второй кто?

— Мой отец.

— Ой, как мило! Пусть они тоже играют с нами! — Виола осклабилась.

— Да! — воскликнул отец. — А, Гюнтер, ты не прочь?

Гюнтер был не прочь. Он попал в команду Виолы, а отец — в мою. Гюнтер Грасс начинал.