Мой любимый шотландец - [115]

– Зачем? – спросила она и чуть позже счастливо застонала, обнаружив приятный эффект от перемены позы.

Он любил ее медленно, не размыкая объятий, и сжал еще крепче, когда она растаяла от блаженства.

Сияние темного экстаза развеялось, сквозь шторы вползло серое утро, и между ними вклинились события предыдущих дней. Они лежали молча, чуть поодаль друг от друга, и слушали, как просыпается Лондон.

Люциан оперся на локоть.

– Вчера в кабинете, – напомнил он, – как тебе пришло в голову упасть на пол и крикнуть «берегись»?

Хэрриет вздрогнула и перевернулась на спину, словно желая отстраниться от воспоминания.

– Я верила, ты что-нибудь предпримешь… – призналась она. – Подумала, если дать тебе лишний миг, ты сможешь им воспользоваться.

– Я рад, что ты мне доверилась, – хрипло сказал он.

Она подняла взгляд и посмотрела на него с непроницаемым выражением.

– В Драммуире я говорила в порыве гнева.

– Ты была в своем праве, – заверил Люциан, желая забыть неприятный эпизод, и потянулся ее поцеловать.

Хэтти остановила его, прижав руку к груди.

– Что ты с ним сделаешь? – спросила она. – Я про Мэтьюса.

– Передам шерифу.

– Почему? – Она помедлила. – Его же могут повесить.

– Да, – кивнул Люциан, – шансы велики.

Он взял ее за подбородок и повернул, чтобы рассмотреть ссадину на скуле. Похоже, заживает неплохо.

– Разве сообщать властям обязательно?

Он удивился и отпустил ее.

– Что ты предлагаешь?

Хэтти пожала плечами.

– Он говорил и делал ужасные вещи, но мысль о том, что его повесят, кажется мне неправильной.

– Мэтьюс собирался тебя похитить. Он мог тебя убить и едва не застрелил меня, – напомнил Люциан и добавил, увидев, что скорбное выражение лица жены ничуть не изменилось: – Хотя он слишком жалок, чтобы воплотить свои планы в жизнь, они у него все-таки были.

Хэрриет пощипала невидимые ворсинки на одеяле.

– Знаю.

Люциан ушам поверить не мог. Он в своем праве и обязан передать преступника полиции! В то же время кровоточащая, изломанная часть его души, куда отправлялись умирать угрызения совести, изменилась. Зазубренные края сгладились, ямы исчезли. Посылать людей на смерть стало довольно утомительно. Хотя Мэтьюс старался изо всех сил, Люциан не испытывал ненависти к своему бывшему помощнику. Его заботила лишь жена.

– Если не передам его в руки закона, за ним придут вышибатели долгов из игорного притона, которому он задолжал. Расплачиваться за него я больше не намерен, – сообщил Люциан. – С ними шутки плохи.

Хэрриет склонила голову набок.

– Значит, отправив его на виселицу, ты проявишь доброту?

– Нет, однако я хочу знать, что тебе ничего не угрожает.

Она промолчала.

– Могу предложить ему чек и билет в один конец куда-нибудь подальше от Британии. Если вернется снова, его убью либо я, либо головорезы Ричи. По-твоему, это по совести?

В ответ жена поцеловала его в грудь и в губы, а потом заявила, что хочет позавтракать. Ему же хотелось снова заняться с ней любовью, заполнить ее без остатка и прогнать из глубины глаз то потаенное, озабоченное выражение, но Хэрриет выскользнула из его объятий и ушла.

* * *

На следующий день Хэрриет вышла из своей комнаты поздно, почти в полдень. Выглядела она отдохнувшей и была в хорошем настроении, потому что договорилась о встрече с подругами на Бредфорд-стрит, и Люциан решил посвятить день своим запущенным делам.

После обеда он то и дело возвращался мыслями к ней, а когда наступил вечер и она не появилась, пошел в ее спальню – просто постоять там, где ощущается ее присутствие. Его ждало разочарование: жена прожила в своих покоях слишком недолго, и это бросалось с глаза. Ни картин, ни подушек или ваз с любимыми цветами. Впрочем, возле туалетного столика витал ее запах. Люциан опустил веки, вдохнул сладкий, аппетитный аромат, и ему показалось, что он вдыхает солнечный свет. «Какое счастье, что я жив! – подумал он. – И до сих пор могу чувствовать запахи, видеть, трогать – трогать ее».

Собравшись уходить, Люциан заметил, что среди бумаг на столике что-то блеснуло. Он улыбнулся. Там лежала серебряная ложечка, которую он подарил Хэрриет, причем прикрепленная к прочной цепочке. Похоже, жена наконец решилась ее надеть.

Тепло в груди рассеялось, когда Люциан рассмотрел документ под кулоном – разрешение британского консула на выезд во Францию. Его пронзило ледяное предчувствие. Рядом обнаружился билет в Кале и список вещей в дорогу, написанный рукой Хэрриет. У Люциана скрутило живот. Он попятился от стола, словно увидел ядовитую змею.

Поздним вечером жена ворвалась в его спальню раскрасневшаяся и немного растрепанная, словно поднималась по лестнице бегом. Люциан остался сидеть в кресле, и она смутилась, перевела взгляд на давно погасший камин.

– Ты меня совсем заждался, да? – спросила она, тяжело дыша. – Нам было так хорошо, что я совсем забыла про время!

Он поднял билет во Францию.

– Собираешься отдыхать? – осведомился он. – Или решила меня бросить?

Глава 35

Хэрриет узнала билет и замерла, словно ее застигли на месте преступления.

– Все ясно, – холодно проговорил Люциан.

Он думал, что они помирились, но то была лишь краткая передышка. Хэрриет двинулась к нему навстречу с виноватым видом, и в ушах его зашумела кровь. Нет, она планировала не отдых. Люциан покачал головой.