Мой командир - [41]

От ужаса сердце у меня в груди замерло и уже, казалось, не билось. Вокруг воцарилась гробовая тишина. Однако… беда всё-таки миновала. Я поднял голову. На низкой высоте мимо пролетали уже наши, иранские самолёты, готовясь вступить в бой в воздухе или на земле. От страха я был весь в поту.

— Ты же говоришь, что не боишься?

— Я… когда… когда я… ладно, бывает.

Я понял, что сейчас молчание мне более шло к лицу, чем такое «красноречие». Умолкнув, я воздал хвалу разящему персту Господню, который преподал мне хороший урок.

Али Акбар Аскари Дружеский приём Перевод с персидского Светланы Тарасовой

Небо было усыпано звёздами, и на нём не виднелось ни одного облачка. Луна совсем скрылась. Только что закончилась вечерняя молитва. Когда Хосейн надел ботинки, я перестал разглядывать ночное небо, и мы вместе спустились с холма, на вершине которого находилась хосейние, направляясь к палаткам нашей воинской части. Мы ещё не успели спуститься с крутого склона, как Хосейн сказал:

— Я тут новенький. Хочу получше познакомиться с ребятами. Если ты не против, давай сейчас заглянем в палатку к тем озорникам.

Улыбнувшись в ответ, я поправил его:

— Ты хотел сказать, к той шпане?

Мой товарищ утвердительно кивнул и ответил:

— Да. Кстати, почему их называют шпаной? По-моему, хорошие парни.

— Да, бравые солдаты. Даже на передовой им не найти равных. Их называют так потому, что уж больно хулиганят, да и в палатке у них всегда слишком шумно.

Похлопав меня по спине, Хосейн радостно воскликнул:

— Тогда надо обязательно к ним зайти! Я люблю весельчаков и балагуров.

Мне это не показалось хорошей идеей, поэтому я ответил:

— Нет. Они втянут нас в какую-нибудь неприятную историю. Может, ко мне они и не полезут, ведь я тут уже давно, но к тебе точно прицепятся.

Однако Хосейн продолжал настаивать, и я, как ни старался, так и не сумел отговорить его от этой затеи. Наконец, приблизившись к их палатке, Хосейн повернул в её сторону и потащил меня за руку. Волей-неволей мне пришлось подчиниться. Мы прошли по узкой тропе, проходившей между кустарниками и невысокими деревцами. У входа в палатку я сказал «йалла», отодвинул полог, и мы зашли внутрь, перешагнув через пустую коробку от боеприпасов. Внутри казалось немного теплее.

Бойцы сидели по периметру палатки, подложив под спины свои вещи, и весело болтали. По краям палатки в несколько рядов стояло оружие, перевязанное проволокой и шнурками от ботинок. Уже по тёплому приветствию хозяев было ясно, что нам грозит большая беда. Они ловко рассадили нас с Хосейном по разным углам, тем самым дав мне понять, что до меня им нет никакого дела. Для себя я всё же счёл необходимым сохранять бдительность. Хосров, Махди и Алиреза, окружив Хосейна, начали с ним шутить. Улыбка застыла у меня на устах, и время от времени я даже через силу ухмылялся. Тем временем Хосейн от всей души хохотал, слушая россказни наших хозяев. Мне было жаль своего товарища, так как, несмотря на то, что он был выше меня ростом и с виду казался моим ровесником, на самом деле был младше меня на четыре года и отличался какой-то инфантильностью. Про себя я подумал: «Бедный Хосейн! Он даже не представляет себе, что его ждёт, пока он так спокойно закрывает глаза и смеётся».

Пока я размышлял таким образом и следил за каждым из ребят, один из них встал со своего места и совершенно хладнокровно вышел на середину палатки. Было настолько шумно, что никто из присутствующих не обратил на него особого внимания. Вдруг он одним махом погасил лампу, висевшую на потолке. В палатке стало совершенно темно, так что уже ничего невозможно было разглядеть. Я мгновенно прижался к стене и приготовился к защите, на случай если вдруг кто-то решит ко мне подойти. Неожиданно до моего слуха донеслись звуки ударов и пинков, доставшихся, конечно же, Хосейну, и его прерывистые вздохи и стон. Кроме этого, в палатке ничего не было слышно.

Мне очень хотелось чем-то помочь своему товарищу, но сделать я ничего не мог. Я решил было подойти к лампе и включить её, но потом отказался от этой идеи. Мне было известно, что специально назначенный человек охранял лампу, и в его обязанности входило хорошенько отделать в темноте каждого, кто отважился бы к ней приблизиться.

Вцепившись руками в лежавший на полу ковёр, я скрежетал зубами от каждого стона Хосейна и непроизвольно хлопал глазами. Я хорошо знал, каково ему сейчас от всех этих тумаков и пинков, ведь и самому мне не раз приходилось испытывать это на собственной шкуре.

В конце концов включили свет. Рядом с Хосейном уже никого не было, и невозможно было понять, кто именно его побил. Всегда всё заканчивалось именно так. Я обвёл взглядом палатку. Всё в ней было перевёрнуто вверх дном. Посередине палатки валялось несколько одеял. Остальные вещи тоже были раскиданы по углам. Однако больше всего моё внимание привлекло нечто другое, казавшееся ещё более неожиданным, чем сама сцена избиения Хосейна. Оказалось, что большинство присутствующих выстроились по периметру палатки, будучи готовыми к защите. Один стоял на одеялах, другой — у входа, третий — за скарбом… Они крепко сжимали кулаки, готовясь пустить их в ход. Выражение лиц у них было настолько смешным и напуганным, что я невольно засмеялся и спросил: