Мой командир - [44]
— По… по… пошёл, да война началась. Шко… шко… школу сровняли.
— То есть сровняли с землёй?
— Ещё как! Сровняли с землей.
— Кто это сделал?
— Иракцы.
— Откуда же они пришли? — спросил я.
Мальчик указал пальцем на шоссе.
— Со стороны дороги. Мы… мы… мы сначала думали, это наши, но потом поняли, что иракцы. Всех в плен взя… взяли, а мы убежали.
— Почему же ты не продолжил учиться?
— Я… я… я тогда пошёл в школу. Ма… ма… маленький был. Пару дней отучился, а по… потом мы уехали.
— Куда уехали?
— В Абадан, Даррешахр, По… По… Польдохтар и Хорремабад[93].
— А когда уезжали, куда же девали своё стадо? Разве тогда у вас не было овец?
— А… а… а как же? Было большое стадо. Да ещё шесть буйволов. Как вы их на… называете?
— Дойные коровы?
— Нет!
— Быки?!
— Нет!
Мальчик несколько раз повторил по-арабски какое-то слово, и я наконец понял, что он имеет в виду настоящих буйволов.
— Так, и что же стало с вашим скотом? — спросил я.
— У… у… увели. И… и… иракцы всех увели. Этих не… не… недавно купили.
В этот момент мальчик начал ещё сильнее заикаться, с трудом заканчивая слова. Я хотел было спросить у него, заикается ли давно или начал недавно, но потом передумал, опасаясь, что он может обидеться, поэтому счёл за лучшее промолчать. Между тем Саид продолжал рисовать палкой на земле какие-то каракули.
Над нашими головами пролетела стая птиц, похожих на куропаток. Взмахи их крыльев напомнили неожиданный порыв ветра.
— Кстати, а что это за птицы? — спросил я.
— Мы их называем «ата».
— Вы давно здесь живёте?
— Ещё как! Вы живёте в доме моего дяди. На… на… наш дом вон там.
Мальчик показал рукой на развалины, лежавшие на другой стороне деревенской площади. Перед домом виднелись несколько бетонных поилок для скота, а чуть ниже росло одинокое дерево, на ветви которого по вечерам слетались разные птицы. «Когда-то в этой деревне кипела жизнь, а сейчас в ней одни совы, мыши да шакалы, — подумал я. — Под вечер на деревенскую площадь выводили стада овец. Включали насос, и поилки заполнялись водой…»
Саид о чём-то задумался. Возможно, он вспомнил тот день, когда в их деревню пришли иракцы, разрушили их жилища и растащили всё, что было можно.
— Где же вы сейчас живёте? — спросил я.
Мальчик показал мне на другую сторону шоссе, где виднелись тёмные очертания нескольких домов.
— Мы там себе по… по… построили дом. На… на… на этой стороне дороги не разрешают селиться.
— А с кем ты живёшь?
— С от… от… отцом и его женой!
— С отцом и его женой? Почему ты не называешь её мамой? Твоя мама умерла?
— Ещё как!
— От мачехи не достаётся?
— Нет!
— Скажи, а братья у тебя есть?
— Ещё как! Двое! О… о… один погиб.
— Погиб? — удивлённо спросил я. — Где?
— Прямо здесь! — ответил он.
— Как же это случилось?
— На тра… тра… тракторе наехал на мину.
— Разве минное поле не разминировали?
— По… по… почему? Но одна осталась.
Мне стало очень жаль мальчика. Желая его как-то поддержать, я сказал:
— Что ж, упокой Господь его душу. А сколько ему было лет?
— Двадцать пять!
— Как звали?
— Ха… Ха… Ха… л…
— Халед?
— Нет, Ха… Ха… Халаф!
Тем временем овцы разбрелись по округе. Саид попрощался и пошёл за ними.
12 июля 1988 года, та же деревня
Сквозь сон я услышал взрывы снарядов. Постепенно шум усиливался. Я стал прислушиваться, пытаясь понять, что случилось.
Едва услышав тревожный крик караульного, я вскочил с места.
— Подъём!.. Подъём, братцы! Иракцы наступают…
Все бросились одеваться. Долина радиусом в несколько километров была под сильным огнём. Быстрыми темпами он направлялся в нашу сторону. Пока дым и огонь не накрыли всю долину, я вгляделся вдаль и увидел стадо испуганных овец, разбегавшихся в разные стороны. Бросив своё стадо, пастух бежал в деревню на противоположной стороне шоссе. Я присмотрелся внимательнее и узнал Саида. «Неужели опять будет скитаться без крыши над головой?» — подумал я.
Через некоторое время, когда деревня в очередной раз была освобождена, мне представилась возможность наведаться туда снова. В огне сгорели даже глиняные стены. Остались только фотография одного из товарищей и моя книга, и та наполовину сгоревшая.
У солдат, которых дислоцировали в этом месте, я спросил о Саиде, однако никто из них не видел мальчика, поэтому мне так и не довелось узнать о его судьбе.
Исмаил Рамзаниян
Иракский генерал
Перевод с персидского Светланы Тарасовой
Проходя вдоль передней стороны окопов, мы заметили лису, которая забежала в одну из траншей. Подумав, что внутри никого нет и лиса может испортить что-нибудь из солдатских припасов, мы решили пойти за ней следом. Однако, войдя внутрь, мы с удивлением увидели, что бойцы сидят за расстеленной скатертью, а лиса, ничуть не боясь, ест из рук то, что ей дают.
Лиса — животное осторожное и пугливое, поэтому человеку подружиться с ней и приручить удаётся крайне редко.
Из любопытства мы сразу же приняли вежливое приглашение наших хозяев откушать вместе. При этом я не столько был увлечён ужином, сколько смотрел, не отрывая взгляда, на лису, которая совершенно спокойно принимала еду у всех подряд, снуя из стороны в сторону. В конце концов я не выдержал и поинтересовался у бойца, сидевшего рядом со мной, почему животное ведёт себя так спокойно среди людей. Он улыбнулся и ответил: «Это длинная история». Потом он указал рукой на одного из своих товарищей и сказал, что после ужина Исмаил обо всём нам расскажет.
Россия, наши дни. С началом пандемии в тихом провинциальном Шахтинске создается партия антиваксеров, которая завладевает умами горожан и успешно противостоит массовой вакцинации. Но главный редактор местной газеты Бабушкин придумывает, как переломить ситуацию, и антиваксеры стремительно начинают терять свое влияние. В ответ руководство партии решает отомстить редактору, и он погибает в ходе операции отмщения. А оказавшийся случайно в центре событий незадачливый убийца Бабушкина, безработный пьяница Олег Кузнецов, тоже должен умереть.
Ремонт загородного домика, купленного автором для семейного отдыха на природе, становится сюжетной канвой для прекрасно написанного эссе о природе и наших отношениях с ней. На прилегающем участке, а также в стенах, полу и потолке старого коттеджа рассказчица встречает множество животных: пчел, муравьев, лис, белок, дроздов, барсуков и многих других – всех тех, для кого это место является домом. Эти встречи заставляют автора задуматься о роли животных в нашем мире. Нина Бёртон, поэтесса и писатель, лауреат Августовской премии 2016 года за лучшее нон-фикшен-произведение, сплетает в едином повествовании научные факты и личные наблюдения, чтобы заставить читателей увидеть жизнь в ее многочисленных проявлениях. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
В книгу вошли повести и рассказы о Великой Отечественной войне, о том, как сложились судьбы героев в мирное время. Автор рассказывает о битве под Москвой, обороне Таллина, о боях на Карельском перешейке.
В повести «Ана Ананас» показан Гамбург, каким я его запомнил лучше всего. Я увидел Репербан задолго до того, как там появились кофейни и бургер-кинги. Девочка, которую зовут Ана Ананас, существует на самом деле. Сейчас ей должно быть около тридцати, она работает в службе для бездомных. Она часто жалуется, что мифы старого Гамбурга портятся, как открытая банка селёдки. Хотя нынешний Репербан мало чем отличается от старого. Дети по-прежнему продают «хашиш», а Бармалеи курят табак со смородиной.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…