Мой единственный - [27]

В общем, утро для нее складывалось ужасно. С одной стороны, ее выводил из себя неприкрытый интерес Милдред к Фернану, с другой — навязанная ей ситуацией роль счастливой молодой жены. А еще из сердца не уходили боль от произошедшей утром ссоры. Там же прописалась ревность, странным образом связанная с необходимостью вести себя спокойно.

В этом положении от любого трудно ожидать хорошей игры. Но Мари не ударила в грязь лицом.

— Ты прекрасно смотришься в седле, — сказал ей Фернан, когда догнал ее на середине поросшего уже пожухлой осенней травой луга.

— Спасибо. — Несмотря на внутреннее напряжение, Мари нашла силы улыбнуться. — Я сегодня в ударе. — Она посмотрела на Милдред, едущую за ними следом, и нахмурилась.

Фернан проследил за ее взглядом и удивленно хмыкнул.

— Надеюсь, ты не ревнуешь меня к этой американке?

— С какой стати! — излишне пылко воскликнула Мари, мысленно обругав себя за то, что так очевидно выдала себя. — Мне просто… не нравятся люди, отпускающие шуточки по поводу первой брачной ночи.

— Может быть, позже, после определенных событий… они придутся тебе по душе. — Фернан усмехнулся. — Ну, маленькая недотрога, так кто первый доскачет до твоего дерева?

Знал бы ты о моих фантазиях, мысленно обратилась к нему Мари, не называл бы недотрогой. И она пустила свою кобылу вскачь…

Если Милдред и заметила признаки неприязни со стороны Мари, то ничем не показала этого. На протяжении всей прогулки мадам Петчер, улыбалась, вела непринужденный разговор, шутила. И, в конце концов, девушке ничего не оставалось, как, согласно правилам хорошего тона, предложить им поужинать вместе.

Она искренне надеялась, что Милдред и Грег откажутся. Но Петчерам, видимо, хотелось провести вечер в обществе, и они радостно согласились.

— Итак, мы остались одни, — сказал Фернан, когда их новые знакомые скрылись в зарослях старинного парка. — Чего бы ты сейчас хотела?

— Оказаться за тысячу километров отсюда, — буркнула себе под нос девушка, думая об утренней ссоре и грядущем ужине.

Но Фернан услышал брошенные в сердцах слова, однако, не стал выяснять отношения. Просто внимательно посмотрел на Мари, повернул свою лошадь и рысью направился к замку. Девушке ничего не оставалось, как мысленно обозвать себя дурой и последовать за мужем.

Когда они вернулись из конюшни в замок, Фернан принял душ, оделся и, не говоря ни слова, оставил растерянную супругу. Он умело выдержал паузу и вернулся только к пяти вечера, когда Мари была в таком состоянии, что, будь у нее ключи от машины, бросила бы все и уехала в «Солнечную долину».

— Как дела? — спросил Фернан, появляясь на пороге каминного зала, где сидела измученная ожиданием его жена. — Все еще погружена в размышления о том, как ненавидишь меня?

За целый день Мари придумала кучу едких фраз, которыми собиралась встретить Фернана. Но все они в одно мгновение испарились, стоило ей посмотреть на его печальное лицо.

— Ты неправильно меня понял, — тихо произнесла Мари. — Я очень хорошо к тебе отношусь.

— Отличная фраза, — иронично сказал он. — Что ж, для начала неплохо.

— Мне просто тяжело, Фернан! — не сдерживая отчаяния, воскликнула девушка. — А необходимость играть роль влюбленной жены меня совсем выбила из колеи!

— Потерпи немного. Медовый месяц закончится через две недели.

— Мне было бы легче, — осторожно подбирая слова, произнесла Мари, — если бы никто не знал, что мы молодожены.

— Может, тогда стоит вернуться назад немедля? — со злостью спросил он.

— Нет! Баби не поймет меня. Да и ребята тоже. Как им объяснить наше возвращение? — Мари замолчала, услышав, как Фернан тихо, но выразительно послал «Солнечную долину» и всех ее обитателей к дьяволу.

Сердце ее затрепетало. Она понимала, что единственно верное решение в данном случае — превратить фиктивный брак в настоящий. Но не могла переступить границу, которую сама же для себя определила.

Фернан словно читал ее мысли. Пройдя мимо нее, он повернулся к девушке спиной и оперся рукой о камин.

— Если тебя так волнует, что подумают о нас ребята, то тебе придется лечь со мной в постель прежде, чем мы вернемся в «Солнечную долину». У них появится много вопросов, если ты будешь и там спать одна и вздрагивать от каждого моего прикосновения.

— Что же ты предлагаешь? — хрипло спросила Мари.

— Если наши отношения и дальше будут строиться подобным образом, то нужно расторгнуть брак, — без обиняков заявил Фернан.

Мари собрала всю волю в кулак, чтобы не сорваться.

— У тебя на руках все карты, Фернан, — подчеркнуто спокойно произнесла она. — Мне нечем бить. Я понимаю, что наш брак должен стать настоящим, и ты вправе требовать этого. Но вспомни: до свадьбы мы решили, что не будем спешить. Пойми, мне нужно время, чтобы привыкнуть к тебе. Я… я просто не могу перешагнуть через себя. Но даю слово, что буду стараться. Просто попытайся не давить на меня.

Фернан ничего не сказал, лишь, повернувшись, смерил ее странным взглядом, от которого она задрожала. Наконец он заговорил, но лишь для того, чтобы спросить, нужно ли отменить ужин с Петчерами.

— Нет, — подумав, ответила Мари. — Это будет невежливо.

— Тогда у тебя остался час на то, чтобы переодеться. Я пойду приму душ.