Мой дядя Адриано - [47]
Короче говоря, никакой политики, никакой агитации или громких заявлений. Но когда речь заходит об ордере, выданном Берлускони, Адриано не может не встать на его сторону: «Я никогда не был моралистом, на меня навесили этот ярлык. Я говорю и пою только о своих впечатлениях, я не хочу никого ничему учить. Но ордер, выданный Берлускони именно сейчас, это жест политический. Суду следовало бы подождать другого момента, потому что сейчас в Италии очень сложная ситуация. Этот ордер может подорвать положение Fininvest».
Тогда дяде нравился Берлускони. Как-то раз, на одном из бесчисленных семейных ужинов у моей матери, мы обсуждали политику, и дядя сделал очень интересное заявление: «Они слишком рано потащили его в суд, не дали возможности поработать».
С настойчивыми журналистами он был еще более откровенен: «Да. Я не поддерживаю в этом вопросе «Чистые руки», я думаю, что ордер – это ошибка. Это политический жест, который навредит и без того сложной ситуации в итальянской политике. Даже если обвинения справедливы, нужно было подождать более подходящего случая. В Италии сейчас сложилась такая ситуация, когда разногласия есть даже внутри партий большинства. Кастрюля уже кипит, если подбавить огоньку – крышку сорвет, а это может быть опасно. Этот ордер мог навредить Fininvest и другим компаниям. И риск, что Fininvest развалится, все еще существует».
Вы голосовали за партию «Вперед, Италия!»? – спрашивает журналист.
«Я не помню, голосовал ли я за Лигу[148] или за «Вперед, Италия!», но сейчас я бы проголосовал за «Вперед, Италия!», потому что не доверяю Босси, мне не нравится его курс. Шесть месяцев слишком мало, чтобы оценить работу правительства, а Берлускони уже подвергается нападкам со всех сторон. Я не уверен, делал ли он что-то вредное для страны или же работал только в своих собственных интересах. Когда я разберусь, то изменю свое мнение. Хотя правительство все же допустило некоторые ошибки, вроде назначения этого министра окружающей среды или строительной амнистии, которая меня пугает».
Как же соотносится ваше мнение с призывами к защите окружающей среды?
«Сначала нужно залатать дыру, которая грозит потопить лодку, а потом уже думать об украшениях. Сперва мы должны сократить государственный долг».
Часто ли вы общаетесь с Берлускони?
«Нет. За двадцать лет я встречался с ним дважды. Он звонил мне каждые шесть-семь месяцев и предлагал работу на своих телеканалах. Я попросил его уменьшить количество рекламных роликов, он отказался, сказал, что не может, потому что тогда ничего не заработает, и на этом история закончилась. Я думаю, что Берлускони, которому нравилось развивать свое телевидение, строить империю и выигрывать чемпионаты с футбольной командой[149], теперь чувствует определенную ответственность, после того как его поддержало столько людей на выборах. А все на него накинулись, мне это кажется ужасным, потому что он от этого страдает. Тем более если у него добрые намерения, если он действительно хочет помочь другим. Теперь он все продаст. Не знаю, поступил бы я так же. Может быть, я бы оставил телекомпанию и отказался от должности премьер-министра. Я считаю, что политики не должны получать никаких денег, они должны быть вроде миссионеров. Тогда мы дождемся процветания в этой стране».
Верите ли вы в добросовестность Берлускони?
«Да, пока у меня нет доказательств обратного».
Кажется ли он хорошим политиком?
«Он учится».
Вы говорили об ошибках.
«Да, назначение этого министра окружающей среды[150]. Но были и другие просчеты, включая указ Бьонди[151], когда мы чуть не выпустили на свободу всех, кого посадили по делу Тангентополи».
Что бы вы попросили у премьер-министра?
«Снизить налоги, они сейчас неоправданно высокие. Если бы люди платили меньше, им бы и в голову не пришло уклоняться от уплаты налогов».
Уклоняетесь ли вы?
«Да, если бы мог, но у меня не получается».
Короче говоря, в 1994 году даже дядя был очарован человеком из Аркоре[152]. Он чувствовал – что-то не так, но в его душе теплилась надежда, что Берлускони представляет собой нечто новое, антитезу Первой Итальянской Республике. Совсем другое мы увидим одиннадцать лет спустя в программе «Рок-политика», куда дядя пригласит Роберто Бениньи[153], и этот выпуск вызовет ярость Сильвио Берлускони. После заявления о поддержке Берлускони на пресс-конференции в 1994 году, в преддверии европейского турне, Адриано больше никогда не будет так открыто выступать в поддержку основателя партии «Народ свободы»[154]. За десять лет Адриано изменит свое мнение о правлении Берлускони. Городская легенда тех времен гласит, что дядя – несгибаемый берлусконец, и его симпатии к Берлускони действительно были вполне реальны. Достаточно вспомнить ту фразу, которая очень обрадовала рыцаря из Аркоре в период его первого правления: «Я думаю, он тот, кто нам сегодня нужен. Он начинал с нуля, как и я, поэтому я считаю его идеальным «мальчиком с виа Глюк». Сегодняшняя неразбериха немного запятнала его имя, но позвольте ему взять в руки бразды правления, посмотрим, на что он способен».
Однако потом дядя многое переосмыслил, может быть, из-за критики берлусконизма со стороны его жены Клаудии. В частности, Адриано поразило, как в один из периодов правления Берлускони RAI вела переговоры о съемках фильма «Де Гаспери» (
Второй том новой, полной – четырехтомной версии воспоминаний барона Андрея Ивановича Дельвига (1813–1887), крупнейшего русского инженера и руководителя в исключительно важной для государства сфере строительства и эксплуатации гидротехнических сооружений, искусственных сухопутных коммуникаций (в том числе с 1842 г. железных дорог), портов, а также публичных зданий в городах, начинается с рассказа о событиях 1842 г. В это время в ведомство путей сообщения и публичных зданий входили три департамента: 1-й (по устроению шоссе и водяных сообщений) под руководством А.
В 1940 году в Гааге проживало около восемнадцати тысяч евреев. Среди них – шестилетняя Лин и ее родители, и многочисленные дядюшки, тетушки, кузены и кузины. Когда в 1942 году стало очевидным, чем грозит евреям нацистская оккупация, родители попытались спасти дочь. Так Лин оказалась в приемной семье, первой из череды семей, домов, тайных убежищ, которые ей пришлось сменить за три года. Благодаря самым обычным людям, подпольно помогавшим еврейским детям в Нидерландах во время Второй мировой войны, Лин выжила в Холокосте.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.