Мой брат – супергерой. Рассказ обо мне и Джованни, у которого на одну хромосому больше - [15]

По сути, это единственный случай, когда Джо должен сделать то, что получается у него лучше всего, то есть устроить полный хаос.

Один раз я тоже с ними пошел. Врач, к которому мы записались, должен был решить вопрос о повышении пособия по инвалидности (что, как вы уже, наверно, поняли, было нам очень кстати).

Мы заглянули в кабинет. Доктор поздоровался. Мама с Джо пошли прямо к нему, а я устроился на диванчике в углу, чтобы не мешать. Со стороны казалось, будто это собеседование по работе. В каком-то смысле так оно и было: по результатам собеседования вас принимали в Общество лиц с ограниченными возможностями и назначали соответствующее жалованье. Мама волновалась больше всех. Сжимала плечо Джо, словно тренер, готовящий боксера к очередному раунду.

Доктор изучал результаты прошлых тестов и сопутствующие записи, что-то бормоча себе под нос и кривя рот в непонятных гримасах, а мы, точно антропоманты, пытались их разгадать.

– Так, хорошо, – произнес он, поднимая глаза. – Теперь еще буквально пара вопросов.

Он взял две карточки с рисунками: на первой был изображен костер, на второй – футбольный мяч.

– От чего нужно держаться подальше? – спросил он.

Я облегченно вздохнул: Джованни обожал огонь. При виде пламени он приходил в дикое возбуждение и чуть ли не носом в него утыкался.

Джо взглянул на врача. Потом на картинки. Потом снова на врача. Снова на картинки. Задумчиво сжал подбородок. И ткнул указательным пальцем в картинку с костром.

Я мысленно ахнул. Как?! Не может быть!

Доктор удовлетворенно закивал:

– Хорошо, очень хорошо.

Потом отложил карточки и взял две другие, с фигурами мужчины и женщины.

– Ты мальчик или девочка? – спросил он.

Супер! Мы уже не первый год пытаемся объяснить ему разницу.

Джо взглянул на врача. Потом на картинки. Снова на врача. Снова на картинки. Задумчиво сжал подбородок. И ткнул указательным пальцем в картинку с мужчиной.

Я снова ахнул. Он что, все понимает?! Да нет, просто совпадение; я же знаю, что он ничего не знает. Случайность. Другого объяснения нет.

Улыбка доктора становилась все шире.

– Сколько тебе лет? – спросил он.

Ну, тут стопудово очко в нашу пользу. По подсчетам Джо, ему все еще три года.

Джо показал на пальцах семь.

– Как это? – ошеломленно воскликнула мертвенно-бледная мама.

– Он разве ошибся? – спросил доктор. – По-моему, все верно. – Он принялся рыться в своих бумажках.

– Да нет, нет, все правильно, просто…

Доктор достал из ящика ручку и листок, на котором были нарисованы два черных кружка.

– Соедини эти фигуры, – сказал он.

Дома Джо, получив лист бумаги, никогда не опустился бы до того, чтобы просто соединить что-то с чем-то; он бы хаотично исчеркал все свободное пространство и создал картину «Взрыв на макаронной фабрике». Но сейчас он аккуратно приставил ручку к одному кружочку и идеально ровно, словно по линейке, провел от него линию ко второму.

Доктор взял два фломастера:

– Теперь закрась красным фломастером красный квадрат, а зеленым – зеленый.

Джо сделал как было сказано, словно дома только этим и занимался.

Дошло до того, что они с доктором совершенно спелись и начали обмениваться шутками и смеяться, пихая друг друга локтями! А это означало, что оценка в графе «Способность к общению» будет повышена. Да уж, тут было отчего бледнеть. Мы с мамой бросали друг на друга отчаянные взгляды: с каждой секундой и с каждым новым вопросом наши денежки уплывали от нас все дальше.

Наконец доктор поднял глаза на маму и сказал:

– Итак, синьора, по моему мнению, пособие не требуется. Ваш сын хоть и несколько отстает в развитии, однако совершенно адекватен и самостоятелен. Мои поздравления! С вашей стороны это гигантский труд. Продолжайте работу.

Он явно считал, что осчастливил нас.

Смерть Марата

Иногда время тащится, словно завязшая в песке черепаха. А иногда проносится со свистом, как гепард по саванне: того и гляди, жизнь закончится. Первые два класса средней школы пролетели у меня именно так – едва перед глазами мелькнула бежевая в пятнах шкура, и – вжик! – я уже в третьем.

Из двух первых лет помню в основном, как мы плевались из трубочки и попали в учительницу; потом еще как Андреа примотал себя скотчем к батарее и сидел там, пока не уговорил синьорину Стази разрешить ему переписать контрольную; ну и еще – как я залез в шкаф и через пять минут вывалился оттуда к ногам синьоры Пиделло (которая по рисованию) с криком: «Я видел Нарнию! Она прекрасна!»

Остальное уже совсем мелочовка.

Если, конечно, не принимать во внимание тот факт, что я скрывал в школе существование брата. Брата по имени Джованни.

И не потому, что меня не спрашивали, нет. Было примерно так: «Джакомо, а вас в семье сколько?» – «Пятеро». – «У тебя есть братья или сестры?» – «Ага, две сестры». – «Везет тебе, прямо малинник!» – «Ну!» В таком духе.

За эти два года отношения между мной и Джо кардинально изменились. Вернее даже, не между мной и Джо, а между мной, Джо и внешним миром. В начальной школе я свободно впускал Джо в ту часть своей жизни, которая была связана с одноклассниками, друзьями и вообще со всем, что лежало за пределами нашей семьи. В средней школе это стало проблемой. Мой маленький братик с суперспособностями вдруг превратился в непонятного чужака. В того, за чье поведение стыдно и за кого нужно все время оправдываться.