Мой брат – супергерой. Рассказ обо мне и Джованни, у которого на одну хромосому больше - [13]

Зато его до смерти пугали мелкие предметы.

Наверно, поэтому он прятал их в чашке кофе для Деда Мороза.

* * *

Джо и правда был странным, это факт. И чем старше я становился, тем меньше понимал, что происходит. Я будто вернулся в раннее детство, когда по любому поводу забрасывал родителей вопросами:

– Почему люди воюют?

– Потому что перестают любить друг друга.

– А почему они перестают любить друг друга?

– Потому что ссорятся.

– А почему они ссорятся?

– Потому что у них разные взгляды.

– А почему у них разные взгляды?

– Потому что мы все разные.

– Почему?

– Потому что иначе скучно.

Ну вот, примерно так я и допрашивал родителей насчет Джо. Насчет его ограниченных возможностей, видных глазу, как нутелла на хлебе, который я ел на полдник. Но больше всего вопросов я задавал сам себе. Причины меня уже особо не интересовали – это было дело прошлое. В основном я размышлял о его будущем. Если он не умеет считать, то как будет платить в магазине? Если он несколько лет учился говорить (и все равно никогда не будет говорить нормально), то как научится писать? Ни считать, ни писать… кто его возьмет на работу? Почему он так рано стал носить очки (никто из его ровесников не ходил в очках)? Почему он никогда тебя не слушает? Почему ничего не понимает?

Оказалось, что он даже прыгать никогда не сможет. И вот это сразило меня наповал.

Я узнал об этом, когда мама сообщила, что у Джо слабая шея.

– А почему у него слабая шея?

– Потому что он таким родился.

– А почему?

В один миг мне припомнилось, как я прыгал сам и как мечтал, что мы будем прыгать с Джо. Даже Аличе и Кьяра жаловались, что с Джо ни во что нельзя играть. Хотя их проблема по сравнению с моей выеденного яйца не стоила. Они-то не собирались с ним бороться, а вот я – да, притом часто. С папой я больше не мог этим заниматься; он знал единственный прием под названием «клешня рака». Поначалу это, конечно, весело, но когда понимаешь, что все сводится к одному, – сидеть и равномерно сводить-разводить ноги, – борьба становится слишком предсказуемой.

В общем, это была катастрофа. Новость меня буквально раздавила. Ну сколько можно? Мне уже и так миллион вещей нельзя делать с братом! Пульт от «нинтендо» он швыряет, машинки сует в рот (другие игрушки тоже), бороться с ним нереально, трава его пугает… Между прочим, все супергерои умеют прыгать. Так какого черта? Какой же он тогда супергерой?

Я начал сомневаться.

Начал думать, что лично мне его особые возможности не нравятся ни капли.

* * *

Как-то осенним вечером я вставил в DVD-проигрыватель диск с семейным видео. Включил запись, которую хотел посмотреть. Раз – и на экране я. Немного неожиданно. Мне года три; рядом – велик, у которого папа открутил дополнительные колесики. Вцепившись в руль, я оседлал велосипед, словно байкер свой Harley Davidson. На мне был шлем. Мою задачу усложняла в меру ухабистая дорога. Папа страховал меня сзади, на всякий случай, но я уже знал, что справлюсь сам. Я поймал равновесие на ту самую секунду, которая нужна, чтобы тронуться, и заработал педалями. Вот я двинулся вперед. Проехал метр. Второй. Сбившись с ритма, потерял равновесие и начал заваливаться на бок. Выправился. Еще чуть повилял. И – вперед, к горизонту, на край света! Меня переполняла гордость. Вот я какой. Трехлетний покоритель дорог, велосипедов и законов динамики.

Потому мама меня и снимала. Чтобы можно было воскресить это чувство.

Поднявшись, я выключил телевизор и спросил:

– Видал, Джо? А?

Джованни растянулся на ковре животом вниз, подперев руками подбородок.

– Это твой брат был в телевизоре, – сказал я. – Ты понял? Это я тут. И намного младше тебя, между прочим. Видел, как я крут? Уже на двухколесном. А ты? Когда хотя бы на четырехколесном научишься? Чего тут, блин, сложного, а? Шевели ногами, да и все. Чего непонятного? Ладно, спокуха. Я тебя научу. А пока еще раз посмотрим, о’кей?

В глазах Джо мелькнуло высокомерие. Я ответил взглядом, полным братской любви.

– Велосипед… – заговорил я. – Плевать, что ты не разговариваешь, Джо. Плевать, что считать не умеешь, это мы как-нибудь переживем. Плевать на все. Но велосипед… Хотя бы велосипед, Джо!

Мою пылкую преподавательскую речь прервал звонок в дверь. Я пошел открывать. Бабушка Пьера принесла зеленую фасоль на ужин. Вернувшись, я еще пару раз прокрутил то видео, где учусь ездить на велосипеде. Ну, может, и не пару, а побольше. Но точно меньше десяти. Просто я от кого-то слышал, что можно научиться чему-то, наблюдая, как это делают другие.

А потом мама позвала нас ужинать.

* * *

Тарелки уже стояли на столе. Зеленая фасоль и мясо. У Джо, как всегда, все измельченное, – не спутаешь. На этот раз Кьяра постаралась. С тех пор как он опасно подавился сосиской, мы стали резать на мелкие кусочки все, что предназначалось для его желудка. И делали это с таким рвением, что, попадись нам под руку какой-нибудь посторонний предмет, и его бы искромсали.

Выкладывались на сто процентов.

Еще не хватало, чтобы это повторилось.

У Джо всегда были большие проблемы с пищеварением.

В раннем детстве его часто рвало во время еды. И он далеко не сразу усвоил, что нужно побежать в ванную, поднять крышку унитаза и наклониться. Паршиво ему было. Иногда он даже при слабом позыве срывался из-за стола и бросался на колени перед унитазом, высовывая язык. Иногда тошнота проходила сама собой, иногда его действительно рвало. Из-за этих проблем ему несколько раз оперировали желудок.