Мой брат Сэм: Дневник американского мальчика - [9]
Он резко обернулся и посмотрел на ружье.
— Проклятье! — выругался он. — Я не хотел, чтобы ты его увидел.
— Сэм, ты не можешь его взять! Оно не твое, это ружье отца!
— Т-с-с… Не надо так кричать. Мне необходимо ружье, Тим. Чтобы сражаться.
— Ты не можешь его взять! Оно нужно дома! Оно нужно отцу!
— Уж не думаешь ли ты, что я могу сражаться без ружья? — Сэм пристально посмотрел на меня. — Ты собираешься рассказать отцу, что я еще здесь?
— Тимми, — сказала Бетси, — неужели ты хочешь, чтобы твоего брата убили?
Я стоял смущенный, сбитый с толку, не зная, что делать, и молчал.
— Так ты ему скажешь? — повторил Сэм.
— Сэм, пожалуйста, не бери ружье! — Я был готов расплакаться. — Пожалуйста, Сэм!
— Тимми, — сказала Бетси, — ты же не хочешь, чтобы Сэма убили, правда?
— Пожалуйста, Сэм!
— Ты скажешь ему? — твердил Сэм.
Я больше не мог сдерживаться и заплакал.
— Нет, не скажу, — прошептал я. — Прощай.
Я развернулся, выбежал из хижины и помчался через поле. На полпути к дому мне стало стыдно за свои слезы. Я перестал плакать, а когда добрался до таверны, мои глаза были сухими, и никто ничего не заметил.
Глава 3
Почему-то всегда кажется, что с началом войны все изменится и люди только и будут делать, что говорить о сражениях, но у нас ничего не изменилось, дни проходили, как обычно, словно войны и не было.
Конечно, сражения были. Была битва при Банкер-Хилле[16], в которой повстанцы изрядно потрепали британские войска, к тому же они заняли форт Тикондерога[17]. Но все эти сражения казались чем-то далеким — они были просто темой статей в «Коннектикут джорнал» и в других газетах. Иногда отец приносил домой «Ривингтон гэзет» из Верплэнкса. Это была газета тори, и читать ее запрещалось, поэтому отцу приходилось ее прятать. Это заставило меня задуматься: как же война сделает нас свободными, если из-за нее нельзя читать ту газету, которую хочешь? Я не хочу сказать, что мы не думали о войне. В Реддинге о ней всегда много говорили, а иногда люди в таверне, напившись виски, даже начинали спорить, стоило ли ее затевать. Однажды в результате такого спора отец даже вышвырнул человека из таверны. Тот был неместный, и я думаю, просто не знал, что Реддинг — город тори, потому что сказал кому-то, что хороший красный мундир — это мертвый красный мундир, а король Георг — большой волосатый дурак. А отец сказал:
— Это слова изменника. А изменникам здесь не место!
Мужчина с грохотом опустил пивную кружку на стол:
— Я думал, что нахожусь среди свободных людей, а не среди рабов.
Не успел он договорить, как отец набросился на него, рывком стащил со стула и вышвырнул за дверь в уличную грязь. Мужчина лежал на спине в грязи, проклиная отца, но отец захлопнул дверь, и мужчина ушел. Я думаю, он понял, что находился в городе тори.
Но, за редким исключением, война почти не повлияла на нашу жизнь тем летом 1775 года. Сэм ушел, и никто о нем не говорил — ни отец, ни мама, ни я. Отец не говорил о нем, потому что сам прогнал его, а мама и я — потому что не хотели сердить отца. Мы понимали, что Сэм может погибнуть. Но я не хотел об этом думать и не думал.
Лето шло своим чередом, а я жил обычной жизнью, которая в основном заполнялась ежедневной рутинной работой. Гораздо лучше быть сыном хозяина таверны, чем сыном фермера, как большинство мальчиков. Управлять фермой — ужасно тяжелая работа; нужно пахать, мотыжить, доить коров и тому подобное и весь день работать в поле одному, так что не с кем поговорить. В таверне было гораздо веселее: люди приходили и уходили, многие из них были из больших городов, таких, как Хартфорд[18], или даже Нью-Йорк, или Бостон, они часто рассказывали интересные истории. Но все равно это не так весело, как полагают некоторые, например Джерри Сэнфорд. Почти все время он работает на ферме своего отца и думает, что мне повезло. Он не понимает, что для таверны нужны дрова, что необходимо таскать воду из колодца, а когда, как кажется, больше нечего делать, остается еще оттереть полы, вымыть окна и поддерживать чистоту. Моя мама помешана на чистоте. Она любит повторять: «Пища вкуснее в чистом доме».
Разумеется, мне приходится смотреть и за скотным двором. И ездить на повозке в лес, который находится через два поля от таверны вниз по Фэрфилдской дороге.
Так, что хотя в таверне и лучше, чем на ферме, но все равно не так уж весело. Конечно, при желании я могу все бросить и пойти поиграть с Джерри Сэнфордом. Если жарко, мы идем купаться в мельничном ручье или залезаем на деревья в лесу. Мы играем в ножики, швыряем камни в реку или бегаем, погоняя палочками круги, и обычно в этой игре побеждаю я, потому что бегаю быстрее. Если идет дождь, мы заходим к Тому Воррапу, и он рассказывает нам истории об индейских войнах[19] и подвигах своего дедушки Вождя Чикена. А дома, если рядом никого нет, я иногда незаметно прокрадываюсь на чердак и просматриваю старые альманахи, которые Сэм приносил из колледжа. Но в основном я все-таки работаю.
Я много раз видел Бетси Рид. Она часто приходила в таверну, чтобы купить пряжу, или ткань, или что-нибудь еще, и я замечал, что всякий раз она придумывала причину, чтобы задержаться и послушать, о чем разговаривали посетители, пока моя мама не говорила: «Бетси, не думаю, что твоей матери понравилось бы, что ты целый день бездельничаешь», и она уходила. Я не понимал, зачем ей это нужно, я сам никогда не слышал там ничего важного.
Книга американского музыковеда Дж. Л. Коллиера посвящена истории джаза. В ней освещаются основные этапы развития этого своеобразного вида музыкального искусства, даются характеристики выдающихся джазменов, оценивается роль джаза в современной культуре. Издание рекомендуется специалистам — музыковедам, исполнителям, а также широкому кругу читателей.
Дюк Эллингтон (1899-1974) — известный американский пианист, композитор, руководитель джаз-оркестра, один из создателей различных стилей джаза. Книга написана Дж. Л. Коллиером, предыдущие труды которого «Становление джаза» и «Луи Армстронг» пользовались большой популярностью у советского читателя. Издание иллюстрировано. В книге использованы архивные фотоматериалы.
Автор книги, известный американский исследователь и историк джаза, знаком советскому читателю по своей работе «Становление джаза». В монографии, посвященной творчеству выдающегося американского музыканта Луи Армстронга (1900-1971), автор ярко и профессионально рассказывает о пути становления своего героя, отказываясь от традиционной для прессы США романтизации «суперзвезды». Дж. Коллиер показывает, как коммерциализация культуры, расовая дискриминация помешали полному осуществлению огромного дарования трубача, композитора, певца.
Владимир Войнович начал свою литературную деятельность как поэт. В содружестве с разными композиторами он написал много песен. Среди них — широко известные «Комсомольцы двадцатого года» и «Я верю, друзья…», ставшая гимном советских космонавтов. В 1961 году писатель опубликовал первую повесть — «Мы здесь живем». Затем вышли повести «Хочу быть честным» и «Два товарища». Пьесы, написанные по этим повестям, поставлены многими театрами страны. «Степень доверия» — первая историческая повесть Войновича.
«Преследовать безостановочно одну и ту же цель – в этом тайна успеха. А что такое успех? Мне кажется, он не в аплодисментах толпы, а скорее в том удовлетворении, которое получаешь от приближения к совершенству. Когда-то я думала, что успех – это счастье. Я ошибалась. Счастье – мотылек, который чарует на миг и улетает». Невероятная история величайшей балерины Анны Павловой в новом романе от автора бестселлеров «Княгиня Ольга» и «Последняя любовь Екатерины Великой»! С тех самых пор, как маленькая Анна затаив дыхание впервые смотрела «Спящую красавицу», увлечение театром стало для будущей величайшей балерины смыслом жизни, началом восхождения на вершину мировой славы.
Главные герои романа – К. Маркс и Ф. Энгельс – появляются перед читателем в напряженные дни революции 1848 – 1849 годов. Мы видим великих революционеров на всем протяжении их жизни: за письменным столом и на баррикадах, в редакционных кабинетах, в беседах с друзьями и в идейных спорах с противниками, в заботах о текущем дне и в размышлениях о будущем человечества – и всегда они остаются людьми большой души, глубокого ума, ярких, своеобразных характеров, людьми мысли, принципа, чести.Публикации автора о Марксе и Энгельсе: – отдельные рассказы в периодической печати (с 1959); – «Ничего, кроме всей жизни» (1971, 1975); – «Его назовут генералом» (1978); – «Эоловы арфы» (1982, 1983, 1986); – «Я все еще влюблен» (1987).
«Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге… Здесь и на улицах как в комнатах без форточек». Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание» «… Петербург, не знаю почему, для меня всегда казался какою-то тайною. Еще с детства, почти затерянный, заброшенный в Петербург, я как-то все боялся его». Ф. М. Достоевский «Петербургские сновидения»Строительство Северной столицы началось на местах многочисленных языческих капищ и колдовских шведских местах. Именно это и послужило причиной того, что город стали считать проклятым. Плохой славой пользуется и Михайловский замок, где заговорщики убили Павла I.
Когда-то своим актерским талантом и красотой Вивьен покорила Голливуд. В лице очаровательного Джио Моретти она обрела любовь, после чего пара переехала в старинное родовое поместье. Сказка, о которой мечтает каждая женщина, стала явью. Но те дни канули в прошлое, блеск славы потускнел, а пламя любви угасло… Страшное событие, произошедшее в замке, разрушило счастье Вивьен. Теперь она живет в одиночестве в старинном особняке Барбароссы, храня его секреты. Но в жизни героини появляется молодая горничная Люси.
Генезис «интеллигентской» русофобии Б. Садовской попытался раскрыть в обращенной к эпохе императора Николая I повести «Кровавая звезда», масштабной по содержанию и поставленным вопросам. Повесть эту можно воспринимать в качестве своеобразного пролога к «Шестому часу»; впрочем, она, может быть, и написана как раз с этой целью. Кровавая звезда здесь — «темно-красный пятиугольник» (который после 1917 года большевики сделают своей государственной эмблемой), символ масонских кругов, по сути своей — такова концепция автора — антирусских, антиправославных, антимонархических. В «Кровавой звезде» рассказывается, как идеологам русофобии (иностранцам! — такой акцент важен для автора) удалось вовлечь в свои сети цесаревича Александра, будущего императора-освободителя Александра II.