Москва - Вашингтон: Дипломатические отношения, 1933 - 1936 - [24]

Эти пессимистические мысли Буллит неоднократно высказывал и в беседах с Крестинским и Рубининым. В частности, при встрече с последним 14 июня он жаловался на неудовлетворительное положение в отношениях между двумя странами. Посол с сожалением сказал, что, по его мнению, создалась "какая-то пустота, и он не может понять, в чем дело". Рубинин не преминул заметить: "В этом целиком виноваты Вы сами". С удивлением Буллит спросил: "Кто? Я лично?" Он не ожидал такой оценки его деятельности. Рубинин разъяснил, что спор о долгах является камнем преткновения на пути советско-американских отношений и надо искать выход. От посла многое зависит. Буллит признал, что его первоначальные надежды, как и президента Рузвельта, на установление активного и дружеского сотрудничества между двумя странами не оправдались. Серьезные разногласия по поводу долгов и кредитов не способствовали сближению и взаимопониманию. По его предположению, предоставление кредита СССР для закупки товаров в США могло быть поддержано в конгрессе95. С этими мыслями Буллит и пришел к Литвинову 16 июня. Нарком хорошо знал настроение госдепартамента, роль Буллита в переговорах, его предвзятое отношение к нему и содержание беседы посла с Рубининым. Литвинов решил лишний раз подчеркнуть, что он в переговорах строго придерживался соглашения с Рузвельтом и не изменял своего мнения. Напротив, это сделал президент. Литвинов заставил посла перечитать запись его беседы с Рузвельтом, где было сказано: "Заем... должен быть предоставлен ему (советскому правительству. — Г.С.) правительством США или их гражданами"96. Это соглашение, напомнил нарком, было достигнуто по настоянию самого Рузвельта и Буллита97. В связи с неуплатой старых долгов возможны антисоветские вспышки в американской печати и среди общественности, но к этому, отметил Литвинов, не следует относиться трагически, так как "ни одно европейское правительство не платит долгов более обязательных и более бесспорных, чем долг Керенского... Германия прекращает платежи даже по облигациям Дауэса и Юнга"98. Советское правительство готово поддерживать с Америкой наилучшие отношения, намерено совершить закупки на 200 млн долл. займа, руководители Госплана могут составить план заявок, если Вашингтон будет с этим согласен и предоставит заем. Предложения носили конструктивный и деловой характер. Они свидетельствовали о готовности к налаживанию и расширению торговли. Между тем Буллит остался недоволен беседой с Литвиновым. В тот же день он телеграфировал в госдепартамент, что провел "самый неудачный час с Литвиновым", выразившим крайнее недовольство тем, что в госдепартаменте создалось негативное мнение о нем, будто бы он отошел от "джентльменского соглашения" по поводу уплаты долгов. Литвинов решительно опровергал это99. Собственно и у наркома эта встреча породила чувство неудовлетворенности. Она не дала положительных результатов. На следующий день Литвинов информировал руководство страны о характере разговора с Буллитом, который просил ознакомить американцев с предположительным планом закупок в Америке на ожидаемую сумму займа. По его мнению, то была попытка втянуть советскую сторону в торговые переговоры, и он предлагал поручить Трояновскому узнать действительные намерения госдепартамента. Если эти предложения серьезны, тогда можно ознакомить американцев с имеющимся предположительным планом закупок товаров100. Оценивая сложившуюся ситуацию в отношениях между США и СССР, Литвинов отмечал, что они оставляют желать лучшего, так как переговоры об урегулировании разногласий пока ни к чему не привели. К тому же вследствие принятого конгрессом закона Джонсона торговля с Америкой сведена к минимуму, она почти прекратилась.

В июле Крестинский сообщал Трояновскому, что переговоры о долгах и кредитах нисколько не продвинулись. Советская сторона сделала две важные уступки, не стала настаивать на займе, готова получить долгосрочный кредит, предоставить американцам план его использования при условии, что он должен быть финансовым, а не в виде товарного кредита с различными сроками для отдельных видов товаров. Вообще советская сторона была заинтересована в кредитах, отмечал замнаркома Крестинский. Не было конкретных результатов и по вопросу организации американской консульской службы. Сначала посольство собиралось создать четыре консульства: в Москве, Ленинграде, Владивостоке и Одессе. Но со временем американцы отказались от своих намерений. На пути из Харбина в Москву Хэнсон побывал во Владивостоке, выбрал там здание для консульства, но потом посольство отказалось. Большое красивое здание для консульства было выбрано Буллитом и Хэнсоном и в Ленинграде, однако из-за высокой арендной платы от него тоже отказались. В Одессе Буллит не говорил с местными властями о помещении для консульства. Посольство решило создать генконсульство лишь в Москве с распространением консульского округа на всю территорию страны, с чем трудно было согласиться. В посольстве велись переговоры и о том, в какой валюте и в каком размере платить за консульские услуги — в рублях или долларах. Буллит постоянно требовал, чтобы его личным самолетом пользовались сотрудники посольства, и в частности военный атташе. По этому поводу он неоднократно беседовал с сотрудниками Наркомата иностранных дел и руководством гражданской авиации. Послу разъяснял общепринятые нормы, утвержденные правительством. Однако он не принимал это во внимание, настаивая на удовлетворении своих претензий. Главное управление гражданского воздушного флота предоставило, в виде исключения, право пользования личным самолетом только Буллиту. Это вызвало недовольство102. Итак, четыре месяца в Москве продолжались переговоры между Литвиновым и Буллитом по поводу уплаты долгов и условий предоставления долгосрочного финансового кредита. Проходили они нелегко. Было много встреч, в результате которых определились лишь более четкие позиции сторон и характер расхождений. Американцы проводили твердую неуступчивую линию. Советская сторона неуклонно придерживалась "джентльменского соглашения", сделала некоторые уступки — вместо займа согласилась получить долгосрочный финансовый кредит. Как дипломат Буллит проявлял настойчивость, вел беседы излишне самоуверенно и иногда в ультимативной форме, не учитывая интересы другой стороны. Встал вопрос: как быть дальше? В Вашингтоне в мае родилась идея перенести переговоры в США: возможно, госсекретарь Хэлл быстрее и успешнее договорится с Трояновским. Июнь показал, что дальнейшие встречи Литвинова с Буллитом бесполезны. Переговоры не давали удовлетворения обеим сторонам. 20 июля Трояновский сообщил госдепартаменту о готовности своего правительства вести переговоры в Вашингтоне. Хэлл с удовлетворением уведомил об этом Буллита.