Москва – Берлин: история по памяти - [91]
— Они сюда позвонили.
— И что?
— Спросили, действительно ли мы заказали здесь номер и на сколько человек.
— И что им ответили?
— Им сказали, да, номер заказан, на фамилию Фрич. На троих.
Я готов был кинуться на шею своему старичку. Когда, уже поздним вечером, мы отправлялись в город поужинать, я вытряс ему на стойку всю мелочь, не оставив себе ни гроша западной валюты. Администратор плутовато улыбнулся и пробормотал «спасибо».
Чешская кухня, чешское пиво! Один «пильзнер», потом один «будвайзер», а теперь, пожалуй, еще один «пильзнер», ну и можно двигать в другой кабачок… В нас все бурлило от ликования, мы прорвались! Подмазать администратора, это ж надо сообразить! Друзья Томаса, знавшие обо мне только с его слов, теперь, похоже, прониклись ко мне доверием. Наконец-то мы можем все спокойно обсудить, согласовать время, сроки, обдумать подготовку, оценить риски.
С золотыми монетами — это, конечно, дурость. Ребята решили, что отдадут их мне, а я у себя продам. Таким образом, мы добудем деньги на все, что понадобится. Идея в принципе неплохая: в ГДР эти монеты мало кто покупал, а на Западе они ценились существенно дороже. Но осуществлять замысел надо как-то иначе. Максимилиан тут же предложил:
— Когда в Лейпциге ярмарка, у нас регулярно останавливается коммерсант из Штутгарта. Демельт его фамилия. Можно его попросить.
— Это значит, еще один будет про все знать.
— Ничего, он мужик надежный.
Для дальнейшей переписки мы разработали условный шифр: Швейцария будет означать у нас Восточный Берлин, Франция — Румынию, а Англия — Болгарию. Однако окончательно определить маршрут побега мы пока что не могли. Для этого мне предстояло еще многое выяснить и уточнить. Одно стало ясно: Югославию из наших планов можно спокойно исключить. Ребята узнали, что туда их ни за что не выпустят. Югославия пользовалась во всем соцлагере сомнительной славой ненадежного союзника, который склонен лавировать между двумя непримиримыми идеологическими фронтами. К тому же оттуда проселочными дорогами легче легкого было перебраться в соседнюю Австрию или морем, через Адриатику, в Италию.
В воскресенье с утра вместе гуляем по тонущему в тумане Карлсбаду. Я фотографирую ребят, стараясь сделать снимки, пригодные для загранпаспорта. Потом мы по очереди фотографируемся друг с другом.
— Сделано в ГДР, экспортное качество, — уважительно тянет Максимилиан при виде моего нового зеркального фотоаппарата «Porst СХ 6». Это же «Практика»! Продукция заводов «Пентакон» из Дрездена. Только на экспорт идет.
Многие предприятия ФРГ поставляли свою продукцию из ГДР, где производственные расходы были существенно ниже, чем на Западе. А руководство ГДР благодаря этому дорывалось до вожделенной валюты.
Но вот и пора прощаться — наш бурный уик-энд подошел к концу. Наши прямые, без утаек и недомолвок, разговоры окажутся очень важны при дальнейшей подготовке. Однако такие личные встречи — все же большой риск, и мы решаем, что теперь будем общаться по переписке, передавая весточки (а при возможности и монеты) через друзей и знакомых. Все-таки не так бросается в глаза, как встречи двух людей по фамилии Фрич, одного с Запада, другого с Востока…
К сожалению, я не один, вместе со мной еще двое друзей тоже готовы поставить на карту свои жизни. Так написал мне Томас еще прошлой осенью, в своем первом послании. Ну конечно, я помогу его друзьям точно так же, как готов помочь ему самому. Для меня это было само собой. Твои друзья — мои друзья. И вот мы впервые встретились — и сразу отлично поладили. Рассудительный, хладнокровный Бернд Херцог с его невозмутимым суховатым юморком и куда более живой Максимилиан Рётинг[110], умевший так заразительно смеяться, — оба честные, открытые ребята, самостоятельные, мыслящие и к тому же знающие толк в шутке.
Возвращение из Карлсбада. На подъезде к границе поезд замедляет ход, потом вообще почти останавливается — прямо у самых пограничных заграждений. В моем купе никого — чем не возможность сделать парочку интересных фото! Я меняю объектив на телескопический, высовываюсь из окна и азартно принимаюсь щелкать. Так, теперь направо — и вдруг в объективе все загораживает спина чехословацкого пограничника, в каком-то десятке метров от моего окна! Я чуть камеру не выронил с перепуга. «Идиот, кретин, олух несчастный! Фотографировать пограничные сооружения! Взгляни он в твою сторону, и все — тебе крышка! Своими дурацкими мальчишескими шалостями ты мог все испортить! Хороша была бы пленочка: сперва все трое твоих друзей-приятелей, а потом пограничные сооружения!»
Буркхард
Пятница, 15 марта 1974. Из случайного разговора с Кристианом Вильгельми узнаю, что на Пасху он собирается в ГДР. Сам он, уже давно, тоже бежал из республики. Но по его «преступлению» уже истек срок давности. Теперь ему снова, правда изредка, разрешен въезд, и он как раз собрался навестить своих родственников. Я недолго колебался — ведь это еще один канал связи! Кристиану можно верить. А коли так, я напрямую изложил ему суть дела. Согласится ли он встретиться с ребятами, обменяться информацией и, возможно, переправить от них золотые монеты?
«Теперь жизнь Гитлера действительно разгадана», — утверждалось в одной из популярных западногерманских газет в связи с выходом в свет книги И. Феста.Вожди должны соответствовать мессианским ожиданиям масс, необходимо некое таинство явления. Поэтому новоявленному мессии лучше всего возникнуть из туманности, сверкнув подобно комете. Не случайно так тщательно оберегались от постороннего глаза или просто ликвидировались источники, связанные с происхождением диктаторов, со всем периодом их жизни до «явления народу», физически уничтожались люди, которые слишком многое знали.
«Теперь жизнь Гитлера действительно разгадана», — утверждалось в одной из популярных западногерманских газет в связи с выходом в свет книги И. Феста.Вожди должны соответствовать мессианским ожиданиям масс, необходимо некое таинство явления. Поэтому новоявленному мессии лучше всего возникнуть из туманности, сверкнув подобно комете. Не случайно так тщательно оберегались от постороннего глаза или просто ликвидировались источники, связанные с происхождением диктаторов, со всем периодом их жизни до «явления народу», физически уничтожались люди, которые слишком многое знали.
Книга И. Феста с большим запозданием доходит до российского читателя, ей долго пришлось отлеживаться на полках спецхранов, как и большинству западных работ о фашизме.Тогда был опасен эффект узнавания. При всем своеобразии коричневого и красного тоталитаризма сходство структур и вождей было слишком очевидно.В наши дни внимание читателей скорее привлекут поразительные аналогии и параллели между Веймарской Германией и современной Россией. Социально-экономический кризис, вакуум власти, коррупция, коллективное озлобление, политизация, утрата чувства безопасности – вот питательная почва для фашизма.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В этом сборнике 17 известных авторов ГДР, свидетелей или участников второй мировой войны, делятся своими мыслями и чувствами, которые вызвал у них долгожданный час свободы, незабываемый для каждого из них, незабываемый и по-своему особенный, ни с чем не схожий. Для героев рассказов этот час освобождения пробил в разное время: для одних в день 8 мая, для других — много дней спустя, когда они обрели себя, осознали смысл новой жизни.
В этом томе собраны повести и рассказы 18 писателей ГДР старшего поколения, стоящих у истоков литературы ГДР и утвердивших себя не только в немецкой, но и в мировой литературе. Центральным мотивом многих рассказов является антифашистская, антивоенная тема. В них предстает Германия фашистской поры, опозоренная гитлеровскими преступлениями. На фоне кровавой истории «третьего рейха», на фоне непрекращающейся борьбы оживают судьбы лучших сыновей и дочерей немецкого народа. Другая тема — отражение действительности ГДР третьей четверть XX века, приобщение миллионов к трудовому ритму Республики, ее делам и планам, кровная связь героев с жизнью государства, впервые в немецкой истории строящего социализм.
Михаил Александрович Бакунин — одна из самых сложных и противоречивых фигур русского и европейского революционного движения…В книге представлены иллюстрации.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.