Москва – Берлин: история по памяти - [89]
Да нет, все будет хорошо. Но на всякий случай…
На всякий случай я напишу письмо отцу. Оставлю у себя на письменном столе, где его легко будет найти, если я не вернусь. Над текстом долго раздумывать не пришлось.
1 марта вечером я выеду из Хангвайде в твердой уверенности, что вернусь своевременно и в добром здравии, благополучно исполнив задуманное. Однако, во избежание неопределенности, я пишу сейчас это письмо, которое должно все объяснить, если со мной случится что-то непредвиденное.
Сразу по возвращении из США мне стало известно, что наш кузен Томас Фрич из Бад-Бланкенбурга задумал вместе с двумя своими друзьями летом этого года бежать из страны. Он попросил меня помочь ему в этом деле, и я обещал ему сделать все, что будет в моих силах. С тех пор, готовя план действий, мы с ним состояли в регулярной, хотя и очень осторожной переписке. Но теперь назрела безусловная необходимость обсудить все в деталях при личной встрече, с каковой целью я 1 марта и отправляюсь в Чехословакию, чтобы увидеться с Томасом и двумя его товарищами в Карлсбаде. Мы заночуем в гостинице «Народный дом».
Во всех наших письмах и приготовлениях мы соблюдали максимальную осторожность. Тем не менее, как уже было сказано, исключить непредвиденные последствия никак нельзя. Пожалуйста, простите, что я никого из членов нашей семьи в это дело не посвятил, ни к кому не обратился за советом и помощью, хотя это было бы более чем естественно. Это вовсе не знак недоверия с моей стороны, просто я посчитал, что незачем подвергать кого-то еще такому нервному напряжению, тем более на длительное время. В самом недалеком будущем я наверняка привлек бы к этому тебя или Буркхарда, так как моего опыта, знаний и навыков для практического осуществления этого предприятия явно было бы недостаточно.
Помимо меня еще только два человека в курсе этого дела. Во-первых, это школьная подруга матери Томаса, Маргарет Шаллер, от которой я и узнал о его планах. И, во-вторых, мой друг Клаус Грилле, который тоже обо всем осведомлен…
Все документы и письменные материалы касательно этого дела находятся в папке на моем письменном столе в Хангевайде, они там в отельном вкладыше (желтого цвета) с надписью «Лето 1974».
О моем отношении к этому делу, моих побуждениях и мыслях в связи с ним я здесь распространяться не хотел бы, в конце концов, я вовсе не намерен считать это свое письмо прощальным — слишком оптимистичные жизненные установки были положены в основу моего воспитания.
Рюдигер.
28 февраля, четверг вечером: готовлюсь к отъезду. Укладываю скромный туристический багаж в черную дорожную сумку. Паспорт с визой, билет. И самое главное — фотоаппарат, мое последнее увлечение. Но сейчас он нужен не для видовых снимков: надо сделать фотографии всех троих, для паспортов. Ну вот, осталось только прибрать в комнате.
Пятница, 1 марта 1974-го. Вечером пешком на вокзал. Местным поездом до Шорндорфа, где в 21.40 останавливается проходящий пассажирский Штутгарт — Прага. Еще через четверть часа — остановка в Швебиш-Гмюнде. Странное чувство: обычно я здесь выхожу и знакомым путем иду к родительскому дому. А сейчас поеду дальше, один. Взрослею? Меньше всего я думал об этом. У меня вдруг просто перехватило горло, впервые, из-за всей этой истории с Томом. Хорошо, что поезд уже трогается. Проезжать родной вокзал и не выйти — так, должно быть, чувствуют себя арестанты, которых куда-то везут…
Незадолго до полуночи поезд выезжает из Нюрнберга. Контингент пассажиров заметно изменился. Тех, кто сходит еще до границы, в вагоне не осталось.
В нашем купе все уже легли, но никто не спит. Кому вообще понадобилось ехать в ЧССР в начале марта? Студент-палестинец гордо демонстрирует кольца у себя на пальцах: чистое золото! Колец вообще-то многовато, но не так, чтобы слишком. В Чехословакии для новобрачных это большой дефицит. Он открыл эту рыночную брешь и таким образом финансирует свое обучение в университете. Разговор становится еще оживленнее, когда в него включается молодая чешская супружеская пара: с маленькой дочуркой они возвращаются домой. Жизнь здесь и жизнь там, изменения в Чехословакии пять с половиной лет спустя после Пражской весны. Симпатий к идеям Александра Дубчека молодые люди нисколько не скрывают. О нынешнем положении дел говорят с разочарованием и даже цинизмом.
Глубокой ночью, в 2.56, в Ширндинге, пограничный и таможенный контроль. Неспешный, обстоятельный, таинственно-многозначительный. Чувство полной беспомощности: при желании тут с тобой могут сделать что угодно. Дальше в сторону Праги, пересадка в Эгере. Утром прибываю в Карлсбад. Пешком до гостиницы «Народный дом» — это одно из многих роскошных, но обшарпанных зданий, явно знававших лучшие времена. Облупившийся, полинялый лоск великосветского курорта, преуспеяние и роскошь девятнадцатого столетия, прихваченные в котомку социализмом и равнодушно волочимые дальше. Повсюду едкий, неистребимый запах дезинфекции. Потертое напольное покрытие из волокна кокосовой пальмы либо страшный, потрескавшийся линолеум с узорами под персидские ковры. Унылая стойка администратора в гостиничном вестибюле, безнадежно вымершем в это субботнее утро.
«Теперь жизнь Гитлера действительно разгадана», — утверждалось в одной из популярных западногерманских газет в связи с выходом в свет книги И. Феста.Вожди должны соответствовать мессианским ожиданиям масс, необходимо некое таинство явления. Поэтому новоявленному мессии лучше всего возникнуть из туманности, сверкнув подобно комете. Не случайно так тщательно оберегались от постороннего глаза или просто ликвидировались источники, связанные с происхождением диктаторов, со всем периодом их жизни до «явления народу», физически уничтожались люди, которые слишком многое знали.
«Теперь жизнь Гитлера действительно разгадана», — утверждалось в одной из популярных западногерманских газет в связи с выходом в свет книги И. Феста.Вожди должны соответствовать мессианским ожиданиям масс, необходимо некое таинство явления. Поэтому новоявленному мессии лучше всего возникнуть из туманности, сверкнув подобно комете. Не случайно так тщательно оберегались от постороннего глаза или просто ликвидировались источники, связанные с происхождением диктаторов, со всем периодом их жизни до «явления народу», физически уничтожались люди, которые слишком многое знали.
Книга И. Феста с большим запозданием доходит до российского читателя, ей долго пришлось отлеживаться на полках спецхранов, как и большинству западных работ о фашизме.Тогда был опасен эффект узнавания. При всем своеобразии коричневого и красного тоталитаризма сходство структур и вождей было слишком очевидно.В наши дни внимание читателей скорее привлекут поразительные аналогии и параллели между Веймарской Германией и современной Россией. Социально-экономический кризис, вакуум власти, коррупция, коллективное озлобление, политизация, утрата чувства безопасности – вот питательная почва для фашизма.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В этом сборнике 17 известных авторов ГДР, свидетелей или участников второй мировой войны, делятся своими мыслями и чувствами, которые вызвал у них долгожданный час свободы, незабываемый для каждого из них, незабываемый и по-своему особенный, ни с чем не схожий. Для героев рассказов этот час освобождения пробил в разное время: для одних в день 8 мая, для других — много дней спустя, когда они обрели себя, осознали смысл новой жизни.
В этом томе собраны повести и рассказы 18 писателей ГДР старшего поколения, стоящих у истоков литературы ГДР и утвердивших себя не только в немецкой, но и в мировой литературе. Центральным мотивом многих рассказов является антифашистская, антивоенная тема. В них предстает Германия фашистской поры, опозоренная гитлеровскими преступлениями. На фоне кровавой истории «третьего рейха», на фоне непрекращающейся борьбы оживают судьбы лучших сыновей и дочерей немецкого народа. Другая тема — отражение действительности ГДР третьей четверть XX века, приобщение миллионов к трудовому ритму Республики, ее делам и планам, кровная связь героев с жизнью государства, впервые в немецкой истории строящего социализм.
Эта книга написана человеком, много лет прослужившим в органах государственной безопасности. Разгром КГБ, развал СССР, две Чеченские войны, терроризм и бандитизм – все это личная боль автора. Авторитарное правление Бориса Ельцина, унизительные зарубежныекредиты и создание бесстыдно роскошной кремлевской империи «Семьи», безграничная власть олигархов, высокопоставленных чиновников и полное бесправие простого населения – вот, по мнению Аркадия Ярового, подлинная трагедия нашей многострадальной Родины. В книге фигурируют имена известных политиков, сотрудников спецслужб, руководителей России и других стран.
Встречи с произведениями подлинного искусства никогда не бывают скоропроходящими: все, что написано настоящим художником, приковывает наше воображение, мы удивляемся широте познаний писателя, глубине его понимания жизни.П. И. Мельников-Печерский принадлежит к числу таких писателей. В главных его произведениях господствует своеобразный тон простодушной непосредственности, заставляющий читателя самого догадываться о том, что же он хотел сказать, заставляющий думать и переживать.Мельников П. И. (Андрей Печерский)Полное собранiе сочинений.
Михаил Александрович Бакунин — одна из самых сложных и противоречивых фигур русского и европейского революционного движения…В книге представлены иллюстрации.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.