Москва – Берлин: история по памяти - [104]

Что касается нас с Буркхардом, то срочная организация «второй попытки» в первую очередь натолкнулась на проблему отсутствия денег. Все наши финансовые резервы, как вырученные от продажи золотых монет, так и собственные сбережения за счет родительских карманных денег и каникулярных студенческих приработков, истощились полностью. Выход оставался один: посвятить во все, по крайней мере, отца. Его всегда интересовало, чем мы живем. И он всегда помогал, насколько это было в его силах. На это я сейчас и рассчитывал, равно как и на то, что узы родства нашей семьи всегда были отцу бесконечно важны.

И я отправился в Швебиш-Гмюнд.

— Мне нужны деньги. — Я с трудом выдавил из себя эти слова. Не то чтобы мне было неприятно или стыдно — в конце концов, это же на «доброе дело». Просто слишком велико, почти непереносимо, было напряжение. Но, осилив первую фразу, я с легкостью рассказал остальное. Отец отнесся к услышанному именно так, как я и ожидал: немедленно и без колебаний согласился помочь. Попросил подробно изложить ему наши соображения и планы, кое о чем расспросил дополнительно, потом кивнул. Да, звучит убедительно, может сработать. Конечно, риск остается, но в принципе решение правильное. Он ни секунды в этом не сомневался. Надо помочь — для него, как и для меня, это разумелось само собой.

Конечно, он тревожился — ведь в этом замешаны оба его старших сына! Но вида не подал. Только когда я, в азарте рассказа, похвастался: «Мы даже знаем, где у болгарских пограничников пистолеты: за спиной, за поясом!» — он резко меня осадил:

— Лучше пять лет за решеткой, чем на всю жизнь калекой остаться!

Впрочем, столь далеко идущих планов и у нас с Буркхардом не было.

Он выдал мне полторы тысячи марок — даже для него сумма немалая. И, разумеется, мы снова могли воспользоваться машиной. Вот только что сказать матери? Вообще ничего. Хотя я знал: странности в моем поведении в последние недели нельзя было не заметить, да и просьба второй раз одолжить автомобиль не могла ее не насторожить. Но мне уже было не до объяснений. «Недели через две ты все узнаешь!»

Обратно в Мюнхен. И снова в гарсоньерке на Августенштрассе закипела работа. Первая задача — раздобыть новые паспорта. Уже и в первый-то раз это было не просто. А теперь пришлось искать новых друзей-приятелей и даже дальних знакомых, огорошивая их столь странной просьбой. Однако никто не отказал. Лишь мой школьный товарищ Болько внезапно раздумал, позвонил и затребовал свой паспорт назад — а я уже чуть было не срезал с него фотографию.

Таким образом, все больше и больше людей оказывались посвящены в нашу затею — но мы с Буркхардом надеялись, что сейчас, за несколько дней до проведения «акции», это уже не так страшно. Однако положение становилось критическим: выяснилось, что паспорт Юргена, проходившего службу в бундесвере, остался дома у его родителей, а паспорт Филиппа, как он с изумлением обнаружил, давно просрочен. Буркхард названивал по телефону и слал телеграммы.

Я тем временем вырезал новые штампы, точнее и краше всего, что я изготовил прежде. Но больше всего возни было с заклепками на фотографиях. Точно таких же по размеру и цвету в продаже не было, так что надо было приспособить к делу родные, то есть снятые. Одну сторону заклепки я оставлял неповрежденной, а вторую обжимал с еще большей, чем прежде, аккуратностью до состояния трубочки, чтобы снова использовать. Этим, обжатым, концом, я просовывал заклепку в новую фотографию и с тыльной стороны с предельной осторожностью снова пробивал степлером. Получалось неплохо, хотя и небезупречно, особенно если придирчиво рассматривать. Но все равно это было гораздо лучше всего, что мы клепали прежде. Обычную, без пристрастия, проверку наши паспорта должны были пройти без затруднений.

Так нам казалось. Пока нам не поступил некий сигнал из ФРС[112].

Один из старых отцовских знакомых работал в этом заведении. «Может, он чем-то вам будет полезен». Отец связался с ним через другого своего приятеля, и тот сообщил нам секретный телефонный номер. Когда Буркхард по этому номеру позвонил, ему первым делом пришлось выслушать целый доклад о том, какую опасную аферу мы затеяли. До чего бдительно в таких странах, как Болгария, за всем на свете следят. Как безупречно налажено там сотрудничество со «штази». И, уже напоследок, совсем неожиданный совет:

— Купите себе ультрафиолетовую лампу, проверьте под ней ваши паспорта. В штемпельную краску часто добавляют флуоресцирующие вещества, как дополнительное средство защиты.

А мы с Буркхардом и понятия об этом не имели! Так вот зачем они суют паспорта куда-то под стойку!

Мы кинулись на поиски. В захудалой лавчонке электротоваров нашли, наконец, лампу синего света. Бегом домой. Окна занавесить. Да только откуда в студенческой халупе занавески! В настольный светильник лампу ввернуть, включить, сунуть под нее мой паспорт. Штампы засияли всеми цветами радуги — в том числе и болгарские.

Нас с Буркхардом прошиб холодный пот. До отъезда меньше недели! Я, как проклятый, колдую над новыми штемпелями, Буркхард в лепешку расшибается, раздобывая новые паспорта. А тут — на тебе! Где хоть ее искать, эту светящуюся мерзость?