Москва – Берлин: история по памяти - [105]
На поиски уходит Буркхард. Сперва просто в штемпельную мастерскую. Нет ли у них штемпельной краски, которая флуоресцирует… Подозрительный взгляд. Буркхард сразу понимает: лучше смыться. Бежит дальше. Магазин художественных принадлежностей. Прикидывается простачком. Он много экспериментирует с новыми красками, хотел бы попробовать что-нибудь с флуоресцентной тушью. — Весьма любопытно, но, к сожалению, помочь ничем не можем.
Куда теперь? «Пеликан»! Известная фирма по производству чернил! Они же и наборы красок делают, которые мы еще с начальной школы помним! Может, они и что-то похожее производят?.. Буркхард садится за телефон. Звонит на фирму «Пеликан» в Ганновер. Желает побеседовать со специалистом.
— Говорит профессор Фрич, высшее художественное училище, Мюнхен. На следующий семестр у меня запланировано со студентами…
— Нет, к сожалению. Помочь ничем не можем. Сам принцип разумеется, известен, но мы ничего такого не производим.
— А кто производит?
— Родамин Б?
— Ну да, да, родамин Б!
— Кажется, фирма «Киба-Гайги» в Базеле.
Буркхард чувствует: он напал на след! Звонок на фирму «Киба-Гайги» в Швейцарию.
— Говорит профессор Фрич, Технический университет Мюнхен…
Буркхард кладет, нет, торжествующе шмякает трубку на аппарат.
— Есть! Мы получим эту дрянь!
Но обещанной бандероли все нет. Проходит день. Другой. Третий. Сколько же можно ждать! С ума сойти можно! Как всегда, спасительная идея приходит на самом краю пропасти: у особо пижонистых студентов и студенток в последнее время появились такие маркеры, чтобы выделять важные места в конспектах.
— Они тоже светятся!
Сказано — куплено! Так, скорей, окна завесить, лампочку вывинтить, лампочку ввернуть, зажечь ультрафиолетовый свет, провести маркером полосу — есть! Светится!
Буркхард принимается экспериментировать. Прокрасить маркером штемпельную подушечку — почти никакого эффекта. Покрасить сам штемпель — не намного лучше. Подрисовать сам штамп — нет, тоже не получается, теряется четкость. Разобрать маркер, выжать содержимое тампона, смешать его со штемпельной краской. Еще один маркер, еще. Вот оно! Светится! Не слишком ярко, но все-таки светится!
И то сказать — самое время.
Война на Балканах?
Суббота, 20 июля 1974. Второй раз мы с Буркхардом загружаем отпускной поклажей наш скромный автомобиль. Но теперь мы твердо намерены ни в чем не полагаться на случай. Да, в новые паспорта для наших друзей уже вклеены их фотографии — но пограничных штемпелей и печатей там пока что нет. Мы их проставим, только убедившись, что бдительные стражи границ снова не сменили краски. А коли так — значит, мы везем с собой всю нашу лабораторию: сами штемпели, штемпельные краски, маркеры и две штемпельных подушечки. То, что у нас теперь с собой весь инвентарь, позволяет не вписывать в паспорт раньше времени и личный номер пограничника, который прежде мы проставляли наобум. А это еще одна мелочь, которая могла нас выдать. Теперь же мы проставим этот номер, лишь въехав в Болгарию и заглянув в наши собственные паспорта. Специально для этой цели мы прихватили с собой тончайшую колонковую кисточку, с помощью которой мы этот номер скопируем.
Но все это надо припрятать в машине — по крайней мере так, чтобы не бросалось в глаза. Куда, к примеру, прикажете спрятать штемпель, нашу главную драгоценность?
— Сунем его в кусок мыла!
Сказано — сделано. Итак: кусок мыла осторожно распиливается пополам, середину аккуратно вырезаем. Штемпель заворачиваем в полиэтиленовую пленку, засовываем внутрь, половинки мыла складываем, а затем, посредством намыливания, сплавляем швы. Отлично!
Теперь в дорогу! Снова на трассу, через всю Австрию, через югославскую границу, снова узкое забитое шоссе. Нет, транзит через Югославию — это сущая мука.
Воскресенье, 21 июля 1974. Ночевали опять на обочине, выспались опять плохо. Теперь в нескончаемой веренице дальнобойных фур тащимся на юг. Я за рулем, на секунду отвлекаюсь — удар, дребезг, лязг, вскинувшийся капот нашего «кадета» закрывает мне весь обзор. Авария хрестоматийная: я не заметил, как водитель впереди идущего «форда» затормозил… Наши повреждения куда серьезней, чем в машине рабочего-турка, едущего в отпуск на родину. Но его негодование вполне можно понять. По счастью, с ним можно договориться, он готов довольствоваться немедленной компенсацией, главное — не впутывать в это дело югославскую полицию. На глаз оценив ущерб, Буркхард предлагает 300 марок. Предложение принято. Кое-как выпрямив своими силами погнутый капот и привязав его веревкой к крышке радиатора, едем дальше. Правда, за рулем теперь бессменно только Буркхард.
Часам к четырем добираемся до Гара Драгоман — Калотина, уже знакомого нам югославско-болгарского КПП. Все та же медленная, тягучая вереница машин, то же нервное напряжение, страх, что именно тебя сейчас изобличат. Наши паспорта исчезают в оконце — теперь-то мы знаем зачем. Бдительный взгляд внутрь салона, ленивый взмах руки — «проезжайте!» Не утерпев, я еще на КПП раскрываю свой паспорт, отыскиваю среди множества штампов новый — вот он. Красно-зеленый! Без перемен! К этому варианту мы подготовлены лучше всего. Первый камень с души долой. Но радоваться пока рано: паспорта ребят еще не проштемпелеваны.
«Теперь жизнь Гитлера действительно разгадана», — утверждалось в одной из популярных западногерманских газет в связи с выходом в свет книги И. Феста.Вожди должны соответствовать мессианским ожиданиям масс, необходимо некое таинство явления. Поэтому новоявленному мессии лучше всего возникнуть из туманности, сверкнув подобно комете. Не случайно так тщательно оберегались от постороннего глаза или просто ликвидировались источники, связанные с происхождением диктаторов, со всем периодом их жизни до «явления народу», физически уничтожались люди, которые слишком многое знали.
«Теперь жизнь Гитлера действительно разгадана», — утверждалось в одной из популярных западногерманских газет в связи с выходом в свет книги И. Феста.Вожди должны соответствовать мессианским ожиданиям масс, необходимо некое таинство явления. Поэтому новоявленному мессии лучше всего возникнуть из туманности, сверкнув подобно комете. Не случайно так тщательно оберегались от постороннего глаза или просто ликвидировались источники, связанные с происхождением диктаторов, со всем периодом их жизни до «явления народу», физически уничтожались люди, которые слишком многое знали.
Книга И. Феста с большим запозданием доходит до российского читателя, ей долго пришлось отлеживаться на полках спецхранов, как и большинству западных работ о фашизме.Тогда был опасен эффект узнавания. При всем своеобразии коричневого и красного тоталитаризма сходство структур и вождей было слишком очевидно.В наши дни внимание читателей скорее привлекут поразительные аналогии и параллели между Веймарской Германией и современной Россией. Социально-экономический кризис, вакуум власти, коррупция, коллективное озлобление, политизация, утрата чувства безопасности – вот питательная почва для фашизма.
В этом сборнике 17 известных авторов ГДР, свидетелей или участников второй мировой войны, делятся своими мыслями и чувствами, которые вызвал у них долгожданный час свободы, незабываемый для каждого из них, незабываемый и по-своему особенный, ни с чем не схожий. Для героев рассказов этот час освобождения пробил в разное время: для одних в день 8 мая, для других — много дней спустя, когда они обрели себя, осознали смысл новой жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В этом томе собраны повести и рассказы 18 писателей ГДР старшего поколения, стоящих у истоков литературы ГДР и утвердивших себя не только в немецкой, но и в мировой литературе. Центральным мотивом многих рассказов является антифашистская, антивоенная тема. В них предстает Германия фашистской поры, опозоренная гитлеровскими преступлениями. На фоне кровавой истории «третьего рейха», на фоне непрекращающейся борьбы оживают судьбы лучших сыновей и дочерей немецкого народа. Другая тема — отражение действительности ГДР третьей четверть XX века, приобщение миллионов к трудовому ритму Республики, ее делам и планам, кровная связь героев с жизнью государства, впервые в немецкой истории строящего социализм.
Русского писателя Александра Грина (1880–1932) называют «рыцарем мечты». О том, что в человеке живет неистребимая потребность в мечте и воплощении этой мечты повествуют его лучшие произведения – «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир». Александр Гриневский (это настоящая фамилия писателя) долго искал себя: был матросом на пароходе, лесорубом, золотоискателем, театральным переписчиком, служил в армии, занимался революционной деятельностью. Был сослан, но бежал и, возвратившись в Петербург под чужим именем, занялся литературной деятельностью.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.
Туве Янссон — не только мама Муми-тролля, но и автор множества картин и иллюстраций, повестей и рассказов, песен и сценариев. Ее книги читают во всем мире, более чем на сорока языках. Туула Карьялайнен провела огромную исследовательскую работу и написала удивительную, прекрасно иллюстрированную биографию, в которой длинная и яркая жизнь Туве Янссон вплетена в историю XX века. Проведя огромную исследовательскую работу, Туула Карьялайнен написала большую и очень интересную книгу обо всем и обо всех, кого Туве Янссон любила в своей жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В ноябре 1917 года солдаты избрали Александра Тодорского командиром корпуса. Через год, находясь на партийной и советской работе в родном Весьегонске, он написал книгу «Год – с винтовкой и плугом», получившую высокую оценку В. И. Ленина. Яркой страницей в биографию Тодорского вошла гражданская война. Вступив в 1919 году добровольцем в Красную Армию, он участвует в разгроме деникинцев на Дону, командует бригадой, разбившей антисоветские банды в Азербайджане, помогает положить конец дашнакской авантюре в Армении и выступлениям басмачей в Фергане.