Москва – Берлин: история по памяти - [103]
Сколь ни потрясены ребята случившимся, долго они не раздумывают. Все лучше, чем полный провал.
— А вы правда сможете? И новые паспорта успеете раздобыть? Так вам же опять… через все границы… Мы-то, ясное дело, дождемся. Уж как-нибудь устроимся. На худой конец на пляже будем ночевать. Тут, в Болгарии, классно. Правда, вот с деньгами у нас туговато.
И к этому тоже ни мы, ни ребята готовы не были. Мы с Буркхардом оставили им весь провиант и все наши принудительно обменянные левы, и немецких марок дали, сколько смогли, — их на черном рынке хорошо поменять можно. Правда, марок было немного.
И вот мы уже снова полны оптимизма. Даже устроили небольшой праздник, организовав на причале из «деликатесов» мюнхенского «Альди» [111]необычайно ранний завтрак с видом на море в первых лучах восходящего солнца. Но был момент, когда ребята снова погрустнели. Я показал им их паспорта. Да, штампы и вправду отличные, один в один. Но вот фотографии, осторожно заметил Максимилиан. Заклепки толще и грубей, чем нужно. Могут заметить! У меня все похолодело внутри. Конечно, Максимилиан прав! Могло и сойти, а могло… Я вдруг почувствовал, что провал со штампами, быть может, нам послан богами… Может, это знак, что мы еще не вполне готовы. Главное, я к этому времени уже знал, что и как можно улучшить. Я уже пробовал использовать «родные» заклепки. Правда, тогда уже было поздно. Я слишком сосредоточился на штампах, а фотографиям особого значения не придавал. Я пообещал Максимилиану, что новые паспорта будут подделаны еще лучше, и он поверил мне на слово. А что еще ребятам оставалось, когда они всецело нам доверились?
Несебр все еще спал мертвым сном, когда мы уже снова прощались. Ничего, как-нибудь эти трое перебьются. Так где встретимся через две недели? Лучше бы где-то на полпути. Давайте прямо в Софии! Да только как назначить встречу в городе, которого никто из нас не знает? У Тома нашелся туристический проспект по Болгарии, там мы выбрали фотографию памятника русскому царю Александру II, освободителю Болгарии. Том вырвал страничку, разорвал ее пополам, одну половину отдал нам, вторую оставил себе. Уж памятник как-нибудь отыщем! Итак, в воскресенье через две недели, в восемь вечера.
7 июля 1974 года — да, мы хотели проверить: правильная это была идея или нет — перейти границу во время финального матча?
По ухабистым турецким дорогам мы с Буркхардом едем вдоль болгарской границы в сторону Капитан Андреево, КПП на болгарско-турецкой границе. Но сперва останавливаемся в чистом поле, прячем под километражным столбиком поддельные паспорта. Заберем в следующий раз, и тогда уж отвезем домой, ведь мы обещали вернуть их законным владельцам. Попасться с этими паспортами сейчас — нет, такой риск мы себе позволить не можем. Впрочем, риск оказался куда меньше, чем при въезде в Болгарию.
Неподалеку от границы мы постояли, дождавшись начала второго тайма. КПП будто вымер. Пограничники любезны как никогда. 2:1 — на пальцах показывают они нам. «Германия! Брайтнер! Мюллер!» На паспорта наши едва взглянули, и что мы недавно уже въезжали в Турцию и теперь опять едем — вообще не заметили. Значит, возможность и вправду была идеальная…
1700 километров обратно, как можно скорей. Пловдив, София, Ниш, Белград, Загреб, Любляна, Зальцбург, Мюнхен.
Родамин Б
Какое-то время Том, Бернд и Максимилиан еще оставались в Несебре. Но отпускное настроение быстро улетучилось. В конце концов, не за этим они в Болгарию ехали. Месяцами, долгими неделями, потом днями ждали они решающего шага, жили его предчувствием. А тут вместо разрешения всех ожиданий — опять тревожная, томительная неизвестность. То, что они уже вскоре просрочили визы, — еще полбеды. Правда, вести себя теперь приходилось с осторожностью, избегая каких-либо контактов с полицией. Лишь потом Томас узнал, что дней через десять после их отъезда домой к родителям опять нагрянула полиция. Безотказно функционирующая бюрократическая машина отреагировала тревожным сигналом: виза в Болгарию была только на неделю, где ваш сын? Мать и правда понятия не имела, а отец прикинулся: «Вы же знаете нынешнюю молодежь. Родителям ничего не скажут».
Но финансы у ребят и вправду были скудные. Торчать на пляже среди радующихся социалистической дешевизне западногерманских туристов становилось все невыносимее. И они отправились автостопом по Болгарии, наугад, без цели, даже не особо интересуясь жизнью страны и ее достопримечательностями. Однажды переночевали в лесу в какой-то лачуге. В итоге обрели новых попутчиков — блох.
Уже на подъездах к Софии, незадолго до нашей второй встречи, познакомились со славным болгарским парнем. Он пригласил их заходить в гости, когда будут в столице. Они радостно воспользовались приглашением, и их приняли необыкновенно радушно. В подарок они принесли последнее, что у них осталось из валюты — пять западных марок. Зато гостеприимный хозяин остался в твердом убеждении, что ребята и вправду из ФРГ. К чему они оказались не готовы, так это к обильным алкогольным возлияниям, сопутствующим местному гостеприимству. В итоге последняя ночь накануне нашей встречи, которую они провели в парке, стала для всех троих похмельным кошмаром. А тут еще и ливень хлынул стеной. Пришлось спасаться под сводами главного вокзала столицы.
«Теперь жизнь Гитлера действительно разгадана», — утверждалось в одной из популярных западногерманских газет в связи с выходом в свет книги И. Феста.Вожди должны соответствовать мессианским ожиданиям масс, необходимо некое таинство явления. Поэтому новоявленному мессии лучше всего возникнуть из туманности, сверкнув подобно комете. Не случайно так тщательно оберегались от постороннего глаза или просто ликвидировались источники, связанные с происхождением диктаторов, со всем периодом их жизни до «явления народу», физически уничтожались люди, которые слишком многое знали.
«Теперь жизнь Гитлера действительно разгадана», — утверждалось в одной из популярных западногерманских газет в связи с выходом в свет книги И. Феста.Вожди должны соответствовать мессианским ожиданиям масс, необходимо некое таинство явления. Поэтому новоявленному мессии лучше всего возникнуть из туманности, сверкнув подобно комете. Не случайно так тщательно оберегались от постороннего глаза или просто ликвидировались источники, связанные с происхождением диктаторов, со всем периодом их жизни до «явления народу», физически уничтожались люди, которые слишком многое знали.
Книга И. Феста с большим запозданием доходит до российского читателя, ей долго пришлось отлеживаться на полках спецхранов, как и большинству западных работ о фашизме.Тогда был опасен эффект узнавания. При всем своеобразии коричневого и красного тоталитаризма сходство структур и вождей было слишком очевидно.В наши дни внимание читателей скорее привлекут поразительные аналогии и параллели между Веймарской Германией и современной Россией. Социально-экономический кризис, вакуум власти, коррупция, коллективное озлобление, политизация, утрата чувства безопасности – вот питательная почва для фашизма.
В этом сборнике 17 известных авторов ГДР, свидетелей или участников второй мировой войны, делятся своими мыслями и чувствами, которые вызвал у них долгожданный час свободы, незабываемый для каждого из них, незабываемый и по-своему особенный, ни с чем не схожий. Для героев рассказов этот час освобождения пробил в разное время: для одних в день 8 мая, для других — много дней спустя, когда они обрели себя, осознали смысл новой жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В этом томе собраны повести и рассказы 18 писателей ГДР старшего поколения, стоящих у истоков литературы ГДР и утвердивших себя не только в немецкой, но и в мировой литературе. Центральным мотивом многих рассказов является антифашистская, антивоенная тема. В них предстает Германия фашистской поры, опозоренная гитлеровскими преступлениями. На фоне кровавой истории «третьего рейха», на фоне непрекращающейся борьбы оживают судьбы лучших сыновей и дочерей немецкого народа. Другая тема — отражение действительности ГДР третьей четверть XX века, приобщение миллионов к трудовому ритму Республики, ее делам и планам, кровная связь героев с жизнью государства, впервые в немецкой истории строящего социализм.
Русского писателя Александра Грина (1880–1932) называют «рыцарем мечты». О том, что в человеке живет неистребимая потребность в мечте и воплощении этой мечты повествуют его лучшие произведения – «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир». Александр Гриневский (это настоящая фамилия писателя) долго искал себя: был матросом на пароходе, лесорубом, золотоискателем, театральным переписчиком, служил в армии, занимался революционной деятельностью. Был сослан, но бежал и, возвратившись в Петербург под чужим именем, занялся литературной деятельностью.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.
Туве Янссон — не только мама Муми-тролля, но и автор множества картин и иллюстраций, повестей и рассказов, песен и сценариев. Ее книги читают во всем мире, более чем на сорока языках. Туула Карьялайнен провела огромную исследовательскую работу и написала удивительную, прекрасно иллюстрированную биографию, в которой длинная и яркая жизнь Туве Янссон вплетена в историю XX века. Проведя огромную исследовательскую работу, Туула Карьялайнен написала большую и очень интересную книгу обо всем и обо всех, кого Туве Янссон любила в своей жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В ноябре 1917 года солдаты избрали Александра Тодорского командиром корпуса. Через год, находясь на партийной и советской работе в родном Весьегонске, он написал книгу «Год – с винтовкой и плугом», получившую высокую оценку В. И. Ленина. Яркой страницей в биографию Тодорского вошла гражданская война. Вступив в 1919 году добровольцем в Красную Армию, он участвует в разгроме деникинцев на Дону, командует бригадой, разбившей антисоветские банды в Азербайджане, помогает положить конец дашнакской авантюре в Армении и выступлениям басмачей в Фергане.