Московские градоначальники XIX века - [82]
Кстати, во многом именно из-за Закревского вопрос о созыве финляндского законосовещательного сейма, обещанного финнам еще в 1808 году, был отложен более чем на 50 лет. Сейм созвали только в 1862 году!
Воспользовавшись сменой власти в России, Закревский, как убежденный сторонник упразднения финляндских вольностей, решил привести Великое княжество Финляндское (сенат, чиновников и местное население) к присяге новому самодержцу Николаю I по общим правилам, как и во всей империи. Тем самым он хотел поставить жирную и последнюю точку в истории вопроса о финляндской автономии. Но необходимыми полномочиями для принятия столь судьбоносных решений он явно не обладал. Такое право имел лишь император.
Несмотря на то, что ликвидировать автономию Закревскому не удалось (а с течением времени Финляндия обрела еще большую самостоятельность, которая ее бывшему генерал-губернатору и не снилась), ряд ограничительных мер все же был воплощен. Финляндия стала частью Петербургского жандармского округа (всего в России было учреждено восемь округов). В июне 1826 года генерал-губернатор Финляндии получил право снимать с должности местных чиновников (коронных фохтов, ленсманов и пр.).
Николай I, к вящему разочарованию Закревского, подтвердил обещания своего предшественника хранить и оберегать автономию княжества. При начале царствования Николай I, по традиции щедро раздававший чины и звания, не обошел и Закревского, пожаловав ему орден Святого Александра Невского и назначив его членом сената. А вскоре Арсения Андреевича включили в число членов Верховного суда по делу о декабристах. Правда, заседать на суде ему не пришлось, но приговор он был обязан подписать.
Закревский по-прежнему рвался прочь из Финляндии, мечтал оставить должность генерал-губернатора. Но такого подарка Николай I ему не сделал. «Я еду в Финляндию, государь желает и просит остаться. Я исполняю волю его, и объявил откровенно, что долее сентября я там не останусь. Зимою позволено жить здесь…» — из письма Киселеву от 27 ноября 1826 года. Лучшим местом жительства для Закревского являлся бы Петербург[203].
Как раз в бытность Закревского финляндским генерал-губернатором, осенью 1826 года в крепости, находящиеся на территории княжества, заточили декабристов, на то время, пока их не отправят в Сибирь. В конце 1826 года Закревский, совершая инспекционную поездку по Финляндии, заехал в крепости Свеаборг, Свартгольм и Роченсальм, проявив редкое внимание к нуждам государственных преступников.
Михаила Лунина он спросил: «Есть ли у вас все необходимое?» Тот пошутил в ответ: «Я вполне доволен всем, мне недостает только зонтика». Дело в том, что в камере Лунина протекал потолок. Закревский шутку понял и испросил согласие Николая на улучшение условий заключения декабристов. После визита Арсения Андреевича многое для декабристов сразу изменилось в положительную сторону. Смягчилось отношение тюремного начальства, разрешившего прогулки, разговоры друг с другом в казематах, а также посещение бани. Декабрист Владимир Штейнгель долго вспоминал о чуткости Закревского: «Вообще личное обращение генерал-губернатора было очень успокоительное по оказанному вниманию и особенной вежливости».
Более всего угнетала декабристов неизвестность — они не знали, сколько еще им сидеть. Им не говорили, когда их повезут в Сибирь. Летом 1827 года Закревский вновь приехал с инспекцией, предложив заключенным остаться в крепости на весь срок, к которому их приговорили. Но декабристы не захотели оставаться в Финляндии, об этом позднее вспоминал Иван Якушкин: «Никто из нас не подумал воспользоваться таким предложением. Мы не знали, что ожидало нас в Сибири, но мы испытали всю горечь заключения, и неизвестность в будущем нас нисколько не устрашала». Не сказав декабристам ничего конкретного, Закревский уехал. А через несколько месяцев их наконец-то отправили в Сибирь.
Закревский заботился не только о декабристах, немало поспособствовав литературной деятельности отправленного служить в Финляндию Евгения Баратынского, о чем поэт всегда вспоминал с благодарностью. В то время когда познакомились поэт и губернатор, положение Баратынского было очень непростым. После исключения его в феврале 1816 года из Пажеского корпуса с запрещением, по личному распоряжению императора Александра I, поступать на какую-либо службу, кроме военной, и только рядовым, с большим трудом удалось ему в январе 1820 года получить унтер-офицерское звание и перевестись на службу в Нейшлотский полк в Финляндию. Там он мог бы и вовсе зачахнуть, если бы не Закревский, с разрешения которого осенью 1824 года Баратынский несколько месяцев служил при штабе корпуса в Гельсингфорсе (ныне Хельсинки). Поэтический успех к Баратынскому пришел именно в Финляндии, и большую роль сыграло в этом покровительство генерал-губернатора и его жены. Поэт был влюблен в супругу Закревского Аграфену Федоровну, вдохновившую его на создание ряда лирических стихотворений, и в частности образа Нины в поэме Баратынского «Бал». Наконец, благодаря Закревскому Баратынский получил возможность уйти в долгожданную отставку, после того как в апреле 1825 года он был произведен в офицеры.
