Морская Авиация - есть! - [27]

Располагались эти укрытия на торце ВПП, в районе места сруливания на РД. В них

находились матросы, которые изображали из себя оцепление аэродрома.

Так вот, при боевом заходе на сброс КАС, я выполнил необходимые действия, открыл

люки, нажал на кнопку "СБРОС". Полет КАСа после отрыва от самолета мне не виден,

но КОУ и ВСР, сидящие в корме, радостно закричали: "Попал, попал!". Так как

попадать я никуда не должен был, то мы с командиром насторожились. Выполняя

полет по БК для захода на посадку, командир выпытал у очевидцев попадания, что я

КАСом попал в укрытие оцепления, где должен был находится матрос. На посадку мы

зашли в задумчивом молчании. Сели, зарулили, выключились.

После посадки начали опрашивать более компетентных очевидцев. Оказалось, что

после схода КАСа с держателей, парашют не открылся, КАС пошел как бомба,

действительно попал прямо в укрытие для оцепления. Матрос остался жив только из-за

своей недисциплинированности, так как самовольно оставил пост, и пошел

посмотреть, чем это народ на торце ВПП развлекается. Выдохнув, собрав нервы в

кучку, начали осматривать остатки КАС. Оказалось, что парашюта в нем и не было,

был только вытяжной фал.

Дальнейшее расследование показало, что один "хозяйственный" техник, подумав, что

мы будем сбрасывать КАС в море, решил, что не гоже такой нужной в хозяйстве вещи,

как парашют, пропадать. Вот он и вытащил парашют, решив, что после сброса КАС в

море - "все концы - в воду", никто ничего не поймет. Техника "строго поощрили",

КАСы стали хранить под охраной в помещении.

ШтурманА

Есть такой профессиональный праздник, День штурмана ВМФ.

Мы, штурманы Морской Авиации, всегда отмечали этот праздник и как День штурмана

Авиации ВМФ. Командование всегда с пониманием относилось к таким мероприятиям, в

полках даже устраивали "День штурмана", состоящий, как правило, из торжественно-развлекательной

части, и практической, то есть застольной.

Накануне праздника вспомнил о некоторых штурманах, с которыми мне

посчастливилось служить.

"Пантелеймоныч".

Старший штурман полка, авиатор старой закалки, - "и выпить, и закусить", с виду

неприступный, на самом деле очень внимательный ко всем штурманам, особенно к

молодым.

Нас с братом развели по разным эскадрильям, в интересах службы. Это означало,

что во время командировок на Сахалин нам приходилось жить в разных бараках. Но,

после посиделок в составе экипажа, всегда тянуло к родной душе. Вот однажды,

после "разбора полетов" в экипаже, решил я сходить к брату, посмотреть, как они

там живут в 1-й АЭ, чем закусывают? На улице холодно, зима, оделся потеплее, и

пошел, благо идти не очень далеко, метров 100. Шел я, шел, около избушки

оперативного дежурного остановился, а зря. Вышел из избушки зам.ком.АП,

ответственный сегодня за все, поэтому достаточно трезвый, и спросил, что это я

тут делаю, ночью и пьяный. Я честно ответил, что иду к брату, а пьяным я быть не

могу, так как совсем не пью. Это я слегка приврал сгоряча, но, слово не воробей...

Разозлился ЗК АП, и, чтобы не разбираться, из какой я АЭ, вызвал сразу обоих

комэсок. Мой комэска меня сразу опознал, вызвал отрядного, я у него в экипаже

летал. Пришел отрядный, он только недавно перевелся с Запада, всех особенностей

службы не знал, поэтому сразу стал орать "на публику", мол, никуда такая служба

не годится, мы из тебя делаем воздушного бойца, возим с места штурмана корабля,

а ты нам отдыхать не даешь. Короче, не очень правильно он себя повел. Я в долгу

не остался, посоветовал ему подольше послужить на Востоке, а потом рот разевать.

ЗК АП возмутило другое, - вот стоит перед ним лейтенант, зимой, в - 25, в

домашних шлепанцах, меховой куртке и шапке, и уверяет, что трезвый. Посмотрел я

на свою обувь, и понял, что насчет трезвости несколько погорячился, о чем и

доложил "ответственному". К брату меня не пустили, утром, со смешками, доложили

об анекдоте Ком. АП, а тот наказал меня оригинальным способом, - запретил летать

с места штурмана корабля. Очень я расстроился, стал со старшими товарищами

советоваться, как это "взыскание" снять. И пришли к выводу, что только "Пантелеймоныч"

мне сможет помочь. Пошел я к старшему штурману, про горе свое рассказал, помощи

попросил. Так как "Пантелеймоныч" был приблизительно в том же состоянии, что и я

вчера, то очень он возмутился, что "эти летчики совсем оборзели, на святое стали

замахиваться", обулся в шлепанцы, взял бутылку, и пошел в комнату к Ком. АП. Не

знаю, что они там делали с этой бутылкой, но через час "Пантелеймоныч" вышел,

сказал, что это, очень строгое для меня взыскание, с меня снято, но посоветовал

впредь лучше одеваться, выходя на улицу. Бутылку водки, потраченную на меня "Пантелеймонычем",

я ему возместил. А отрядному комэска объяснил, как служат на Дальнем Востоке, и

мы уже на следующий день пошли на разведку погоды на радиус, и я, - в качестве

штурмана корабля.

"Саня".

Именно Саней он и остался для меня на всю жизнь. Хотя на самом деле был он

Александром Викторовичем, был он штурманом отряда, эскадрильи, полка, дивизии.

Но для меня он был "учителем", именно он научил меня летать. Нет, не