Морская Авиация - есть! - [29]

маршруту. Резерва нет. За нами пойдет полк на удар. Вылет сложный, маршрут не

стандартный, в океан.

Пришел домой, разделся, решил пораньше лечь спать, завтра рано вставать. Тут

жена пристает. Нет, не про супружеский долг, а про замок во входной двери,

который я уже 2 недели не врезаю. Из инструментов у меня есть авиационный нож,

взял я этот многофункциональный инструмент и пошел дверь ковырять. Тороплюсь,

злюсь, спать надо, а я по лестничной площадке прыгаю. Надо мне было немного

подстрогать дверь, согнулся в три погибели и со злостью рванул ножом щепку снизу

вверх. Нож сорвался и острием попал мне прямо под глаз. Хлопнул я дверью, сказал

жене все, что думал про ее дверь, замок и о ней самой. Посмотрел в зеркало,

понял, что завтра меня с затекшим глазом к полетам не допустят, резерва нет, без

разведки полковой вылет сорвется, короче, будут меня завтра очень хвалить. Лег

спать.

Утром глаз еще больше заплыл, я расстроился, но собрал силу воли в кулак и пошел

в столовую на завтрак. Есть не хочется, но начал есть через силу. Откусил кусок

хлеба, что-то во рту хрустнуло, и я выплюнул осколок зуба. Тут я вообще одурел.

Дело в том, что начальником столовой работала моя жена, и я понял, что в то

время как боевой штурман с заплывшим глазом тут зубы о ее хлеб ломает, она в

постели нежится. Ну, вы представляете мое состояние. А этот зуб так неудачно

обломился, что острым краем мне язык как бритвой режет, я даже разговаривать не

могу. Пришел я в штаб АЭ, взял ножницы, засунул их под остатки зуба и выкорчевал

этот зуб.

Тут и комэска заходит в штаб, к доктору приглашает. Я повернулся к командиру,

тот даже глаза прикрыл от удивления, потом смеяться начал. Я обиделся, нечего

говорю, над людьми издеваться. А комэска ржет, говорит, чтобы я к доктору в

таком виде не ходил, а то доктор может заикой сделаться, потому, что похож я

сейчас на одноглазого вампира. Глянул я на себя в зеркало, увидел свою рожу с

заплывшим глазом и струйкой крови изо рта, вытерся, пошел к доктору.

А доктор у нас был серьезным мужчиной, подполковником. Раньше он был начмедом

дивизии, но так часто проверял качество известного 'антисептика', что его

отправили служить к нам в полк, подальше от глаз комдива. Своим привычкам доктор

решил и в полку не изменять, поэтому принял меня лежа на кушетке, попросил

самому написать в журнале мое давление и идти с богом.

Отвернувшись от доктора, я записал свое стандартное давление и пошел в штаб.

Комэска даже не удивился тому, что я оказался совершенно здоров.

Потом я прятал свою рожу от командира полка на предполетных указаниях, и мы

нормально выполнили полет по маршруту.

Как я хвалил свою жену за хлеб в ее столовой, за дверь в ее квартире, я

описывать не буду, эти слова и выражения вы и сами знаете.

Полет с 'крутыми' летчиками.

Назначили нового командира дивизии. Резкий такой полковник, слова авиационные

любил применять по делу и не только. Энергичный, нацелен только на победу. Так и

надо, но без перебора, а тут перебор присутствовал.

Вот и решили реальный минимум полетать, мир удивить. Понаехало инспекторов

всяких, аж в салоне столовой им всем места не хватило. Это сразу мне не

понравилось. Слепили экипаж из двух полковников, которые раньше друг друга и в

лицо не знали, не то чтобы в одном самолете летать, и меня к ним посадили. И

поручили слетать на разведку погоды. Что такое слетанность экипажа при полетах

при минимуме, говорить не буду. Вот её как раз и не было. Предварительную

подготовку проводил сам командир дивизии. Представляете, как это выглядит, когда

в классе сидят штук десять полковников, один другого круче. После постановки

задачи они даже со мной не познакомились, поговорить, как летать будем, не

захотели, типа, встретимся под самолетом. Понял я, что добра не будет.

И минимум установился, серьезный такой, на пределе. На предполетных указаниях

все умничали по любому поводу, только не про полеты. И комдив красовался,

команды авиационные произносил, вроде: 'по нолям - колеса в воздухе'. Круто, для

непосвященных. Но я к тому времени уже понимал, что чем больше слов, тем меньше

дела. Одна польза мне от полковников была, до самолета на 'уазике' покатали.

Вырулили на исполнительный. Еще на рулении я понял, что у меня в самолете есть

два крутых командира корабля, но нет правого летчика. Насторожился.

Взлетели. Хороший минимум, метров 120, для слетанного экипажа никаких проблем. А

эти пижоны даже на кругу, при минимуме, автопилот включили, мол, не гоже им руки

о штурвал стирать. После 'четвертого' они начали разбираться, кто будет

пилотировать, а кто мешать не будет. А погода испортилась, где 120 метров было,

там уже только 70-80 стало. Вот прошли 'ближний', а полосы и не видно. И пижоны

болтать перестали, затихли, только и слышно, как друг другу штурвал пихают, 'ну

давай, покажи' - 'ты сам покажи'. Четко рекомендую: 'уходим на повторный!'. В

ответ слышу: 'Мы? На повторный? Садимся!'. Снизились до 20 метров и бреют над

землей, полосу ждут. Развиднелось, торец прошли на 20 метрах, кое-как усадили

самолет на центр полосы, начали резко тормозить. Корма докладывает: 'правая