Морозные узоры - [14]

Обитель трупов, дышащих в гробах,

Непогребенный, но бездушный прах.

Но царство тленья не страшит мечты:

Над черным склепом мне сияешь ты.

Заворожен томящей тишиной,

Я светлых дух, скользящий под Луной.

И дев земных померкла чистота:

В полночный час Луна – моя мечта.

Тебя одну, прекрасная, люблю.

Неумолимая, тебя молю.

Немая дева вечной красоты,

Бессмертная, неодолима ты!

Бесстрастная, не дрогнешь ни на миг:

Прекрасен, ясен царственный твой лик.

Две звездочки мерцают с двух сторон

В торжественном молчаньи похорон.

И озаряют пламенную твердь

Три гения: Луна, Любовь и Смерть.

1909

Луна зимняя

Струится стройный вальс торжественной истомой

И плачет, и зовет к угаснувшим мечтам.

В крылатый мир любви таинственно влекомый,

Я забываюсь, сердцем – здесь, мечтою – там.

Воздушные, кружась, поют, порхают платья,

Как белых бабочек задумчивый полет.

Поют, зовут и мчат душистые объятья,

Зовут и мчат уста, и взор поет.

Но, сердцем слушая ликующие скрипки,

Внимая светлый гул и милый разговор,

Мечтой бестрепетной ищу иной улыбки,

Иной влечет меня непобедимый взор.

И вот уже далек я радости минутной

И жалки мне мгновенные красы.

Разочарованный, тоскующий и смутный,

Спешу в гостиную, где полночь бьют часы.

Гляжу, подняв бокал, в затишье котильона,

Пока не грянула призывная кадриль,

В морозное окно; слежу ночного лона

Лазурным сахаром сверкающую пыль.

В холодное стекло сквозь сумрак бледно-синий

Роняет мне Луна немой ответ.

В просторах полночи, над мировой пустыней

Растет, поет и мчится вечный свет.

Алмазно-белые, сапфирные чертоги,

Искр бриллиантовых и голубых огни.

О, Вечность светлая, я на твоем пороге!

Луна! Луна и я! Мы с ней одни!

1909

Луна весенняя

В ночь зыбкую, отдавшись маю,

Бросая книги и перо,

Благоговейно принимаю

Луны дрожащей серебро.

Сияньем призрачным облитый,

На голубой террасе став,

Я вижу круг полей открытый,

Я слышу шорохи дубрав.

В душе подьемлются тревогой

Какая жадность и печаль!

Пора! Скорей, челнок убогий,

К родимой пристани причаль!

Стою, не отрывая взора

От засиневших берегов,

Где, как платки, блестят озера

На черном бархате лугов.

Стою, осыпан хмелем лунным

Серебряный струится блеск!

В душе молебном многострунным

Могучий нарастает плеск.

Но в море трепетного света,

Как образ девы ледяной,

Без сожаленья, без ответа,

Луна сияет надо мной.

Холодный призрак белой девы!

Молюсь тебе, печаль тая,

И безнадежные напевы

Ты слушаешь, Луна моя.

1909

Луна летняя

Сон тишины, прохладный и прозрачный.

В июньской мгле почил роскошно лес.

Лег, колыхаясь, полог ночи брачный.

Блаженный мир блаженных ждет чудес.

Не дышит темный луг, сырой и злачный.

Раскрыли звезды небеса небес.

В ночных пространствах, жутких тишиною,

Миры светил безмолвны пред Луною.

Таинственный, непостижимый сон!

В нем верует земля последней встрече.

Вселенский храм пред таинством зажжен.

Пред литургией запылали свечи.

Ждет чутко мир, и вот, как райский звон,

Как ангелов лепечущие речи,

Нисходит в мир с лазурной вышины

Немой привет Луны, моей Луны.

Встает она над миром бесконечным,

Прекрасное, как Вечность, божество,

В красе одежд, сияя телом млечным.

И вот любви вершится торжество.

Горя, исходит сердце счастьем вечным.

И Воскресение, и Рождество,

И Смерть слились мечтой неодолимой

В лик женщины, прекрасной и любимой

И в тишине внимает звездный хор,

И слышит мир любви немой признанье.

Моим очам небесный светит взор.

Уста святые шлют устам лобзанье.

Ловлю я тихий, тихий разговор

Со всей вселенной, притаив дыханье.

«Люблю тебя», – мне говорит она.

Люблю! Люблю! Луна! Моя Луна!

1909 <22 октября. Нижний>

МИГ

Страшней всего последний каждый миг.

Он жизнь ударом делит на две бездны.

Возник, упал, упал и вновь возник,

И вновь вознес над миром меч железный.

Вот и теперь повис он надо мной,

Грядущее овеяв темным страхом.

Оно таится грозной тишиной,

Он тишину окликнул новым взмахом.

Опять возник, ударил и бежит

И новые сечет и вяжет узы.

Упал во тьму, лишь след его дрожит

На вечном зеркале у вечной Музы.

1910 <11 апреля. Одесса>

ОБМАН

<Е. А. Скворцовой>

Опять, младенец – день голубоглазый,

Не вынес ты бесцельного обмана

И, зажигая синие алмазы,

Плывешь, согбенный, в сединах тумана.

Тобой луга цвели и золотились,

Леса дышали и струились реки,

Но, ожидая, тихо истомились.

И сам ты, истомясь, угас навеки.

Так, умер ты. Но, солнцем вновь рожденный,

К живительному гробу пригвожденный,

Всё веровать в себя не перестанешь,

Покуда мир и вечность не обманешь.

1910 <19 июня. Щербинка>

"Мелкие звезды на небе синем..."

Мелкие звезды на небе синем,

Месяц унылый, родной и милый.

К седым пустыням объятья кинем:

Небес светила – миров могилы.

Мертвые солнца, мертвые очи,

Как вы далеки, как одиноки!

В глухой полночи глубокой ночи

Часы жестоки, безмерны сроки.

Полночь льдяная горит мирами,

Очи их сухи и тишь в их слухе.

Трещат кострами, встают горами,

Слепы и глухи, ночные духи.

1907 <12 июля. Серноводск>

КОЛОКОЛЬЧИКИ

Помню зори, сверканье потока,

Переливы весеннего смеха.

То звучало далёко, далёко

Колокольчиков звонкое эхо.

Колокольчики пели и звали,

Я не слушал лесного потока.

Вдохновенные сны отсияли

И исчезли далёко, далёко.

Я стою и зову их. Напрасно!

Безглагольно суровое эхо.

На багровом закате безгласны

Колокольчики детского смеха.

1905 <15 июня. Щербинка>