Море. Сосны - [17]
– Он плывет, – поддержали его мужчины.
Вышли на берег.
Девушки трясли волосами, и брызги летели в разные стороны.
Потом все легли на горячий камень обсыхать.
– Хороший ты человек, – глядя на Виктора, задумчиво сказала Лика.?- Скучный ленинградец. Вот приедешь домой, и все у тебя будет хорошо. Скучно и однообразно, а это и есть – счастливо.
– Да у нас у всех особого веселья не предвидится, – вступился за Виктора Стендап.
– Но этот-то… – кивнула Лика на Виктора, – быстрее всех привыкнет. Вовремя кормить, вовремя поить – и все ему хорошо…
– Чего ты напала на парня? – спросил Элик.
– Нашло что-то, – ответила Лика. – Вспомнила вкус его члена, наверное.
Очень резко это прозвучало. И даже грубо.
Все немного напряглись.
Лика намеренно говорила это при всех, вслух. И униматься она не собиралась.
– Вкус вареной кукурузы, – повышая тон, сказала Лика. – Только без соли.
Если бы не было здесь Виктора, то все бы смеялись. Но он здесь был, и все было иначе.
– А мне показалось, – сказала вдруг Верка, – вкус немного с горечью.
И она посмотрела Лике прямо в глаза.
Этот издевательский разговор прекратил Элик.
– Этот вкус, – сказал он, – ничем не отличается от вкуса коленки или локтя.
– Откуда ты знаешь? – спросил его Гоухоум.
– У меня позвоночник гибкий.
Лика резко встала с камня и пошла по тропинке вверх.
Все смотрели ей вслед, а Виктор не смотрел.
Если бы не его южный загар, то он сидел бы сейчас красный как рак. И если бы не его апатичный взгляд в море, то все увидели бы, что он в бешенстве.
Не хочу запоминать
На каменной площадке, на самом ее краю, сидела Лика, свесив ноги над пропастью.
– Хочешь, спрыгну? – сразу спросила она Виктора.
– Лика!
– Я не Лика.
– Ты не Лика, ты не Инна, не Ия… Послушай, я ухожу утром.
– Уходи. Мне-то что? У нас с тобой ничего не было, я даже имени твоего толком не помню.
– Меня зовут Виктором, – усмехнулся он. – Сороковой год рождения.
– Наверное. Может, Виктор, а может, Анатолий. Мне все равно.
– Не хочешь меня запоминать, да? – догадался он.
– Я и своего-то имени толком не помню. Я же не притворяюсь, что я не Лика… У меня провалы в памяти. После того как в меня стрелял Зураб.
– После того как не раскрылся однажды парашют? – разозлился Виктор.
– Какой парашют?
– Какой Зураб?
– Горец.
– А как звали того, кто тебе нож вставил?
– А его я не помню…
Виктор спокойно, не торопясь, взял ее за волосы и рывком оттащил от края пропасти. Поставил к скале.
И ударил ее по лицу.
Это было впервые в его жизни. Ударил и подумал: бить женщину – ничего особенного.
– Нет, не вспомнила, – задумчиво сказала она.
– Ты не Лика и не Инна. И мне совершенно не интересно это знать. Я не хочу тебя запоминать.
А она в ответ ему слабо улыбнулась.
Над скалой появились два военных вертолета.
Виктор и Лика подняли головы вверх.
Но прятаться под каменный козырек не стали.
– Что это они разлетались? Может, война? – спросил Виктор. -
И сам ответил: – Хорошо бы…
Не обернувшись, ушел.
Сердце не здесь
– Иди сюда! – крикнул Виктору Элик. – Американцы говорят – что-то у нас тут происходит.
Компания сидела кружком на плоском камне, все напряженно слушали “Голос Америки”.
– Война? – бодрым голосом спросил Виктор.
– А Лика где? – спросила Мила.
Далекий русский голос из Америки говорил:
– Наблюдатели отмечают концентрацию военных кораблей в районе черноморского побережья Кавказа, на участке Гагры – Пицунда. Также в этом районе отмечено активное передвижение малых групп сухопутных войск. Причина активизации вооруженных сил в этом районе наблюдателям неизвестна.
Гоухоум присвистнул.
– То-то, я смотрю, и кораблики взад-вперед плавают, и машинки с гусеницами ездят…
– Не ссыте, америкашки! – засмеялся Элик. – Это простые учения.
По тропинке сверху спустилась на пляж Лика.
Она села на камень рядом с Виктором, а потом еще и голову ему на колени положила.
Верка, глядя на эту парочку, рассмеялась.
Виктор аккуратно приподнял голову Лики и убрал колени. Отодвинулся от нее.
Лика погладила рукой по его небритой щеке и сказала:
– “Он суров и нелюдим, только крысы дружат с ним”.
– Ладно тебе, – сказал Стендап. – Он парень невредный, и у него, наверное, доброе сердце.
– Сердце у мужчины большое, – подхватил Элик. – Оно вмещает несколько женщин. А у женщин – маленькое, там едва один помещается…
– Поэтому они такие ревнивые? – развеселился Гоухоум.
Верка и Мила только стреляли глазами – с Виктора на Лику и с Лики на Виктора.
Лика отвечала девушкам долгим и безмятежным взглядом.
А потом она положила руку Виктору между ног, на самое неприличное место.
И все, совершенного того не стесняясь, стали смотреть на ее руку, ожидая – что же будет дальше?
– Сердце не здесь, – спокойно сказал Виктор.
Лика ничего на это не ответила, но руку не убрала.
А он сидел, никак не реагируя. Просто сидел, смотрел в море.
– Все? – спросил он наконец насмешливо.
– Ты ничего не чувствуешь? – спросила Лика.
– Ничего. Ты думаешь, если взять мужчину за яйца, то он сразу что-нибудь почувствует?
– Да, я так думаю, – мягким голосом сказала она. – Мужчина – животное.
– Ты ошибаешься.
Виктор грубо отшвырнул ее руку.
Он сделал это чуть резче, чем нужно. Из-за этого Лика потеряла равновесие, свалилась с камня, вскрикнула от боли.
История пьесы М.Ю.Угарова «Смерть Ильи Ильича» – по мнению многих, лучшей пьесы современности, – достаточно интересна: говорят, что автор сочинял пьесу «Смерть Ильи Ильича» («Облом-оff») как раз для МХАТа, но после смерти Олега Ефремова она оказалась там не нужна. В результате автор поставил пьесу сам в «Центре драматургии и режиссуры». Последствия хорошо известны: премия на фестивале «Новая драма», премия «Гвоздь сезона» от московского отделения СТД и приз зрительских симпатий на «Золотой маске». Тут же пьесу приняли к постановке в театре им.Р.Симонова и выпустили под названием «Облом ОК».
Роман-антиутопия, рассказывающий о группе ученых, пытавшихся наконец-то разработать искусственный интеллект. Отвергнутые официальной наукой, они приступили к осуществлению мечты самостоятельно. Воплощением их труда стало создание существа гуманоидного типа, так называемого иммуноандроида. Казалось, что все получилось. Однако все ли так просто?
Героиня романа – женщина, рожденная в 1977 году от брака советской гражданки и кубинца. Брак распадается. Небольшая семья, состоящая из женщин разного возраста, проживает в ленинградской коммунальной квартире с ее особенностями быта. Описан переход от коммунистического строя к капиталистическому в микросоциуме. Герои борются за выживание после распада Советского Союза, а также за право проживать на отдельной жилплощади в период приватизации жилья. Старшие члены семьи погибают. Действие разворачивается как чередование воспоминаний и дневниковых записей текущего времени.
Герой романа, как это часто бывает в антиутопиях, больше не может служить винтиком тоталитарной машины и бросает ей вызов. Триггером для метаморфозы его характера становится коллекция старых писем, которую он случайно спасает. Письма подлинные.
Четвертая книга монументального автобиографического цикла Карла Уве Кнаусгора «Моя борьба» рассказывает о юности главного героя и начале его писательского пути. Карлу Уве восемнадцать, он только что окончил гимназию, но получать высшее образование не намерен. Он хочет писать. В голове клубится множество замыслов, они так и рвутся на бумагу. Но, чтобы посвятить себя этому занятию, нужны деньги и свободное время. Он устраивается школьным учителем в маленькую рыбацкую деревню на севере Норвегии. Работа не очень ему нравится, деревенская атмосфера — еще меньше.
В книге описываются события жизни одинокой, престарелой Изольды Матвеевны, живущей в большом городе на пятом этаже этаже многоквартирного дома в наше время. Изольда Матвеевна, по мнению соседей, участкового полицейского и батюшки, «немного того» – совершает нелепые и откровенно хулиганские поступки, разводит в квартире кошек, вредничает и капризничает. Но внезапно читателю открывается, что сердце у нее розовое, как у рисованных котят на дурацких детских открытках. Нет, не красное – розовое. Она подружилась с пятилетним мальчиком, у которого умерла мать.
Папа с мамой ушли в кино, оставив семилетнего Поля одного в квартире. А в это время по соседству разгорелась ссора…