Молчание Апостола - [92]

– Отец Иоанн с Патмоса?

МакГрегор молча кивнул.

– Но это означало бы, что священник знает о Марке едва ли не все! Однако разговор на эту тему он почему-то свернул. В чем отец Иоанн может зависеть от Марка?

– Это пока не столь существенно. Рано или поздно мы и здесь докопаемся до истины. Давай вернемся к зеркальному имени.

– Ну да, – откликнулась Эли. – Боб. Пип.

– Или… – произнес Артур, сделал паузу и продолжил: – Или Отто.

Эли вцепилась в запястье МакГрегора с такой силой, что на лице его появилась гримаса боли.

– Ты хочешь сказать?..

– Вообще-то, фамилию он назвал сам, рассказывая о докторе-палаче из Дахау и его семейке, – проговорил Артур, высвобождая руку.

– Боже… – почти шепотом произнесла Эли и дрожащей рукой вытащила из пачки сигарету.

Артур привстал и приоткрыл фрамугу окна. Эли курила, не вставая с кресла.

– Боже… – повторила она. – У Лонгдейла была манера в разговорах с людьми иронизировать и даже кривляться. Так он самоутверждался. В телефонных беседах с заказчиком-израильтянином он называл его то der Vorgänger, то lieber Vorgänger, то…

– Нам-то это что дает? «Предшественник» либо «дорогой предшественник»?

– Ты поспешил меня перебить, дорогой баронет, – с досадой проговорила Эли. – Иногда он называл его «доктор Фастер».

– Черт возьми! – воскликнул Артур. – Так Лонгдейл практически именовал его по фамилии!

– Теперь, когда у нас сложились многие кусочки пазла, я догадалась и сама. Ведь английское «фастер» – «быстрее» – переводится на немецкий как «рашер». – Она закрыла глаза рукой. – Арти, так все это время мы дружески общались не с кем иным, как с Отто Рашером!

– Который, похоже, рано или поздно доберется до нас, чтобы совершить ритуал, который они с Лонгдейлом так тщательно – и не без твоей помощи – разрабатывали.

– Фраза «Зеркало активировать только по завершении ритуала!» означает… – задумчиво сказала Эли.

– Что по завершении ритуала нам следует Отто Рашера сдать, то есть навести на него людей, занимающихся поиском нацистских преступников. Моссад, Интерпол либо тех и других. Но остаются два вопроса. Ведь шифрованную записку Лонгдейл писал для меня явно на случай своей смерти. Иначе она лишена смысла. Почему он опасался Рашера, если они затевали что-то вместе? И еще более серьезный вопрос: почему ритуал, о котором ты ничего не знаешь, обязательно должен быть завершен даже после смерти самого Лонгдейла? Значит, для него успех ритуала был крайне важен, пусть и в том случае, если сам он упокоится в могиле.

– Арти, когда мы впервые читали записку, ты спросил меня, знаю ли я что-нибудь о ритуале.

– Ну да. Ты ответила отрицательно.

– Я солгала, дорогой. Прости. Кое-что я все-таки знаю.

Теперь, не вставая с кресла, закурил и МакГрегор, не мигая смотревший на спутницу.

– Это действительно всего лишь кое-что, – продолжала Эли. – Совсем немного. Но суть мне известна. Это, скажем так, ритуал гарантированного зачатия.

– Это лишь умножает число загадок, – отреагировал Артур, выпустив облако дыма прямо в купе. – Зачатия кем? Кто в этом ритуале он и кто она? Кого предполагается зачать? Хотя понятно, что вряд ли розовенького херувима ради создания крепкой и надежной семьи.

– Кто будет осеменителем? – Задумчиво произнесла Эли. – Думаю, вряд ли Отто. Ему уже хорошо за восемьдесят. Староват. Маловероятно, что его сперматозоиды способны к оплодотворению.

– Как знать, – отозвался МакГрегор. – Возможно, ритуал для того и разработан, чтобы…

– Наполи! Наполи! Наполи! – Проводник шел вдоль вагона, стуча в двери всех купе.

Делал он это, судя по всему, лишь из чувства долга. Пассажиры, ехавшие до Неаполя, начали с сумками и чемоданами выстраиваться в коридоре еще за полчаса до прибытия в южную столицу Италии.

– Арти, – потягиваясь, поинтересовалась Эли, вздремнувшая с полчаса. – Ты смотрел расписание? Сколько поезд стоит в Неаполе?

– Какая разница? Хоть сутки, нам-то что. Поднимайся, родная. Мы выходим здесь.

– В Неаполе? Почему?

– Потому что в Риме нас наверняка дожидаются почтенные монахи ордена Иисуса. Они же знают, куда мы теоретически направляемся. Да и рисковать еще несколькими часами пути после ночной истории с прелатом из «Братства Пия» мне как-то не улыбается.

– Но в Рим мы все равно поедем?

– Конечно. Нам туда и надо. Но выходим пока здесь.

– Хорошо. – Эли зевнула и, достав из сумочки зеркальце, принялась наносить хоть какой-то макияж на заспанное лицо.

Пару минут спустя они вышли из купе и пристроились в хвост очереди, которая постоянно превращалась в толпу. Каждый стремился выйти пораньше и лез с багажом в руках, пытаясь обойти людей, стоявших впереди.

– Италия не меняется! – заявил МакГрегор.

– А с чего бы ей меняться? – отозвалась Эли. – Хочешь порядка – езжай в Швейцарию.

– Не поеду. Там скучно, – ответил ей Артур. – А Неаполь – это как Париж у Хемингуэя.

– В смысле? – удивилась Эли.

– Вы так и не проснулись, виконтесса. «Праздник, который всегда с тобой» читать не приходилось?

Наконец вышли на перрон и они. Проводник, стоявший у вагона и знавший, что эти двое едут до Рима, предупредил их:

– Стоим пятнадцать минут.

– По чашечке эспрессо успеем проглотить, – с улыбкой сказал ему Артур.