Молчаливый профессор - [53]

     — Не мефрау, — строго поправила Аннеке, — ты должна называть ее баронессой.

     — А я думала, что это было бы невежливо...

     — Нет-нет. По-моему, она будет рада тебя видеть. Теперь, когда профессор ван Белфелд уехал в Англию, ей, наверное, одиноко.

     — Уехал в Англию? О... — Меган осеклась и быстро добавила: — Да, конечно...

     Она призналась себе, что ожидала увидеть профессора, тешила себя мыслью, что, возможно, он заедет за ней. Внизу стояла машина, но не его... Это был старомодный, но в отличном состоянии «даймлер», возле которого поджидал ее молодой шофер. Он открыл перед ней дверцу машины и поздоровался:

     — Goeden dag[10], — затем добавил: — Я сын Литмана, Дирк.

     Меган села рядом с ним.

     — Как хорошо вы говорите по-английски. А я по-голландски знаю только несколько слов.

     — Наш язык очень трудный.

     Дирк оказался общительным; пока ехали, они говорили о том о сем на смеси двух языков и от души смеялись над своими ошибками. Меган очень хотела бы спросить его о профессоре, но не рискнула. Может, баронесса скажет, уехал профессор надолго или скоро вернется. Она тоже покинет Голландию, возможно, через неделю, в зависимости от письма Мин, где та укажет дату своего возвращения. Меган старалась больше не думать о профессоре. Когда они приехали, Меган поблагодарила Дирка, а Литман, как всегда исполненный достоинства и радушия, повел гостью в маленькую гостиную, где ее ждала баронесса.

     Старая леди тепло встретила Меган.

     — Вы чудесно выглядите, дитя мое, — заметила она. — Джейк говорил, что вам двадцать восемь, но вы кажетесь на десять лет моложе. Пребывание в детском доме пошло вам на пользу. Свежий морской воздух и простая пища творят чудеса.

     Меган села подле нее.

     — Дети тоже. Мне было очень хорошо там.

     Они пили кофе из чашечек тончайшего фарфора с маленькими бисквитами и говорили о туалетах, старинной мебели, портретах на стенах гостиной — и ни слова о профессоре. Это огорчало Меган. Она наклонилась, чтобы погладить рыжего кота, свернувшегося клубочком на шелковом ковре, и спросила:

     — А он ладит с собаками?

     — Вполне. И даже скучает, когда их нет. Сейчас они на прогулке с мальчиком садовника; они тоже скучают — по Джейку. И я по нему скучаю, и буду скучать по всему, что меня здесь окружает, когда вернусь в Гаагу.

     — Я думала, вы здесь живете...

     — У меня есть собственные апартаменты в доме сына и его жены — родителей Джейка. Они сейчас в Новой Зеландии в гостях у дочери, сестры Джейка, она замужем за хирургом из Веллингтона. Они скоро вернутся, и я уеду с ними. — Поймав удивленный взгляд Меган, баронесса продолжала: — Вы хотите знать, почему они не живут в этом доме? У них есть старинный особняк в Гааге. Он издавна принадлежит нашей семье, впрочем, так же, как и этот дом. Джейк — старший сын, и по семейной традиции, достигнув двадцати одного года, он может жить здесь, жениться и поселить здесь свою семью. В свою очередь, его сын, достигнув того же возраста, поселится в этом доме, а Джейк переедет в Гаагу.

     «Вот так, — подумала Меган. — Я уже несколько месяцев довольно близко знакома с профессором и ничего о нем не знала, а его бабушка так много мне рассказала всего в нескольких словах».

     — Как это интересно, — вежливо заметила она, — но ведь профессор не женат...

     Баронесса взглянула на нее поверх очков.

     — Нет еще. В нашей семье мужчины не торопятся обзаводиться семьей, но когда они наконец решаются, то уже на всю жизнь. И женятся они только по любви. Джейк мне ничего не говорил, но я чувствую, что вы были несчастливы, да, пожалуй, несчастливы и сейчас. Может быть, вы влюблены? Вы не хотите поделиться со мной? Иногда помогает...

     — Это довольно скучная история, — ответила Меган. — Такое часто случается. Я была помолвлена с одним человеком, думала, что люблю его, а он меня... Нам нравилось проводить время вместе... Теперь мне кажется, что я не любила его, но уверенности у меня нет, ведь я ни разу не была влюблена. Это совсем иное, когда по-настоящему любишь кого-то, когда никто другой для тебя не существует. — Меган посмотрела на баронессу. — Он... Он познакомился с моей сестрой, очень славной девушкой, и они полюбили друг друга... Нужно было что-то делать. — Меган помолчала. — Профессор ван Белфелд пришел мне на помощь. Он подыскал мне работу, я смогла уехать и издалека посмотреть на все это. И теперь я снова спокойна.

     — Вы ничего не потеряли, — заметила баронесса, — но скажите мне, почему вы печальны? В чем или, может быть, в ком причина?

     У Меган было сильное искушение довериться своей доброжелательной собеседнице, но она вовремя отказалась от этой мысли. Она так искренне и с такой убежденностью настаивала на том, что у нее нет никаких причин печалиться, что сама почти поверила в это.

     Даже если бы у старой леди и не было никакого представления об истинном положении вещей, Меган выдала себя, как бы невзначай задав вопрос:

     — А что, профессор вернулся в Англию?

     — Да, совершенно неожиданно. Возникло какое-то неотложное дело. Он, кажется, эксперт в вопросе, в котором никто, кроме него, не разбирается. Ему предлагают место в Соединенных Штатах, очень заманчивое предложение.