— Так я пойду, товарищ лейтенант, — услышала я голос Федунова, далекий-далекий.
— Сумасшедшая ты, куда тебя понесло в такое пекло, дуреха ты, — говорил с укором Аппе, а мне казалось, что это были самые ласковые, самые теплые слова, которые мне сказал в жизни супруг.
Сквозь слезы я не могла выговорить и слова, только все протягивала карточку маленького Гайто. Аппе не понимал, чего я хочу, целовал меня и тоже не находил слов. Наконец схватил фотографию, отпустил меня, уставился на сынишку и произнес неожиданно:
— Да неужто это мы с тобой родили такого джигита?
Не успела я ответить, как в землянку вбежал красноармеец. И уже с порога крикнул:
— Товарищ лейтенант, приказ комбата! Поднять роту на круговую оборону: у нас в тылу фашисты. Смяли соседнюю роту и прорвались!..
— Передайте комбату: приказ выполню, роту поднимаю на круговую оборону! — ответил Аппе, не отпуская меня от себя.
— Есть передать! — повторил красноармеец, резко повернулся и пулей выскочил из землянки.
И только тогда Аппе развел руками: мол, прости, некогда.
— Федунов! — крикнул он и начал крутить ручку телефона. Но никто не отвечал. Он еще раз покрутил — и снова ничего.
— Слушаю вас, товарищ лейтенант! — словно из-под земли появился чуточку сонный Федунов.
— Лети пулей к комвзводам и передай, чтобы организовали круговую оборону. Фашисты прорвали нашу оборону в секторе соседней справа роты. Восстановить связь со взводами… Живо!
— Есть живо! — И Петя исчез.
Аппе посмотрел на меня виновато, будто корил себя за что-то.
— Извини, я скоро вернусь! — Он натянул поглубже на голову скомканную пилотку, передвинул на поясе пистолет, сунул гранаты в карманы ватной фуфайки и пошел к выходу. — Я скоро… Никуда не уходи!..
Даже забыл обнять на прощанье.
Я осталась одна и начала разглядывать фронтовое жилище Аппе. Потолок был накатан из крупных бревен. Среднего роста человек мог здесь свободно стоять. В ширину метра два, в длину — почти три. В одном углу — стол из неоструганных досок, на нем телефон, рядом чадила коптилка, сделанная из снарядной гильзы. В другом углу — сучья и хворост, на них наброшено сено, все это накрыто плащ-палаткой.
Наступила уже ночь. Я слышала, как наверху выли мины, трещали пулеметы и автоматы, рвались с треском гранаты. Где-то дальше взрывались снаряды. Гул ожесточенной схватки все приближался, и мне захотелось быть рядом с Аппе. Схватила автомат и, пересиливая боль в ноге, пошла к выходу.
Но тут в землянку с оружием в руках ворвались двое — наш солдат и немец… Не успела я поднять автомат, как первый ногой выбил у меня из рук оружие и вдруг удивленно произнес:
— Да это же сестричка моя! Вот так встреча!
— Тох! — удивилась и я. И даже обрадовалась.
Но тут же подумала: зачем он пришел сюда с фашистом? Или тот его взял в плен, но почему Тох не стреляет в него, ведь с автоматом стоит?.. Предатель!
— Предатель! — крикнула я.
— Ха-ха-ха! — рассмеялся Тох. — Ты лучше скажи, почему твой Аппе погубил моего отца? Не ожидал я такой встречи, сестричка! Где Аппе? — И он толкнул меня.
Упала я, к счастью, на походную постель моего Аппе.
— Если змееныш здесь, то и гад приползет! — вдруг хрипло проговорил человек в немецкой форме. И я сразу узнала исчезнувшего некогда сына бывшего алдара Дженалдыко. Постарел он, но копия отца.
Сунула я руку в карман, где лежала граната, но Тох опять опередил, навалился на меня, отобрал — обессилела я от раны.
— О, на хозяина своего хотела руку поднять! — Агубечир подошел ближе и взялся своей холеной рукой за мой подбородок. — Дай-ка я взгляну на тебя! Красное отродье! Век будешь…
Он не договорил, потому что я вцепилась ему в руку зубами…
— Аа! — заорал он и ударил меня в грудь ногой, так что у меня дух захватило. И все поплыло перед глазами. Будто во сне слышала, как ругается Агубечир:
— Ах ты чертенок черный, дьявол — вскормили тебя отбросами с моего отцовского стола. Навострила зубы! Вздумала укусить! Ну ничего, теперь пришло наше время. И я с твоим Аппе сполна расквитаюсь! Двадцать лет соки из моей фамильной земли тянете! Пора и честь знать! А ты не так уж стара: пригодишься мыть мне ноги и чистить сапоги…
Как ножом по сердцу полоснули меня слова Агубечира, не удержалась, сказала:
— Обольешься кровью от моего мытья, господин хороший…
— Вот как!
Тох навел на меня автомат, но Агубечир отвел рукой смертоносное оружие.
— Не время еще! — сказал он. — Она мне пригодится! Сперва я отомщу твоему Аппе за кровь моего отца, и ты расскажешь об этом всему селу… А потом передашь мне в руки — до последнего гвоздика — имущество твоего колхоза… Земля — само собой…
Землянка содрогалась от взрывов. С потолка сыпалась земля.
Я пыталась встать на ноги и не могла. Подумала: «Говорят, у бабы, как и у кошки, семь душ! Так куда же подевалась моя седьмая душа? Чтобы принесла весть Аппе, остерегла бы от беды…» И словно на мой зов, на мое горе, в проходе застыла фигура Аппе — рука перевязанная, на лице кровь…
Не успела крикнуть, как раздалась автоматная очередь, которую выпустил враг. И Аппе повалился головой вперед. Дальше я ничего не видела, только услышала крик: «Полундра, командира убили!» И еще какие-то крики, выстрелы…
