Мои неотразимые гадюки. Книга 1 - [57]

Убийственная энергия в башке ещё не собиралась в разящий кулак, но уже потихоньку закипала. От этого шумело в ушах и слегка рябило в глазах. Дон то и дело встряхивал головой, пытаясь поставить мозги на место. На его счастье, Паксая не подвела: дотопала до забегаловки в заданном темпе, даже не помышляя жаловаться.

Присмотренная накануне пара отменных степняков трёхлеток оказалась не в сарае — где бедолаг укрывали от посторонних глаз — а прямо на улице. Чтобы вольные дети степей не захирели, их каждую ночь выгуливали в окрестностях города. Местные буцефалы вели исключительно дневной образ жизни.

А этим представителям вечно кочующих степных табунов по барабану, когда их заставляют проявлять активность. Ночного зрения у них нет. Но в такую лунную ночь, как сегодня, они вполне сносно ориентируются на местности — удовлетворённо констатировал Дон. Инашпиговал мозги пары коневодов указующими распоряжениями.

Попутно он притормозил какого-то щуплого мужичка с глазами навыкате и плешивой макушкой, что по местной моде большая редкость — аборигены отличались завидной растительностью. Этот дистрофик галопировал в сторону забегаловки, куда — по сообщению «эрудита» — тащил какую-то животрепещущую новость. Вестника аж распирало от желания поскорее вывалить её тому, кому необходимо, для того, для чего она подойдёт.

— Ну, что случилось? — приступил Дон к допросу деревянного истукана, замершего по его приказу у покосившегося забора.

— Новость для Дельца, — с телеграфной бесстрастностью протараторил плешивый.

— Какая?

— Каштартан уходит в Хурабат не сегодня, а завтра утром. С собой берёт целую сотню.

— Они что, вздумали обокрасть крепость? — обалдела Паксая.

— Это нереально, — отмахнулся Дон. — Топай, куда шёл, — разрешил он гонцу. — Передай новость. Тебя никто не останавливал. Ни о чём тебя не спрашивал. Когда передашь новость, вернёшься сюда. Всё. Пошёл.

— И зачем он нам? — полюбопытствовала сестрица, брезгливо косясь на троицу выскребающихся из забегаловки пьяных в зюзю уродцев.

— Ну, не полезу же я туда, чтобы осмотреться. Он мне опишет обстановку. А я решу, устраивать там погром, или светиться не стоит.

— А как же твоё благородное намерение очистить город? — ехидно подначила его Паксая.

— Я им что, Дукалис? Пусть сами чистят свои Авгиевы конюшни.

— Ну да, ты ведь, к тому же, и не Геракл. А эти болванчики так и будут здесь торчать? — указала она на статуи коневодов.

Кони уже истомились в нетерпении, оставаясь привязанными к двум человеко-столбам. Дон согласился с тем, что они тут как-то некстати начали отсвечивать. Вон и уродцы удивились: принялись пьяно домогаться какой-то взаимности у неподвижных знакомцев.

Пришлось пойти на риск: отдать команду зомби самостоятельно добираться до намеченной точки у опушки леса. Те еле забрались в сёдла: мешали одеревеневшие конечности. Но, в конце концов, тронулись и порысили в заданном направлении.

— Теперь главное, чтобы у них по пути не случилось никакой встряски, — недовольно проворчал манипулятор. — А то весь гипноз псу под хвост.

— Может, я с ними? — неуверенно предложила верная сестра.

— Ага! Так я тебя с ними и отпустил. О! — поднял Дон руку, давая ей знак заткнуться. — А это даже лучше, чем я задумал, — пробормотал он, прицеливаясь.

Из забегаловки показались четверо. С виду матёрых: если не умственно, так, во всяком случае, физически. Амбалы — штангистам на зависть. Пойманные и зомбированные бойцы криминального фронта промаршировали к своему кукловоду. А вслед им пялился из-за дверного косяка плешивый. На его морде созревал превосходно видный даже при лунном свете шикарный фингал.

— Так, здесь встряска явно состоялась, — констатировал манипулятор.

И ловко подцепил на крючок сорвавшегося с него пескаря — не успел паскуда шмыгнуть обратно в забегаловку. Вот в такой нетрадиционной компании они с Паксаей и двинули туда, куда послали всадников. Там они стряхнут с коней зомби, и уже верхами с комфортом погонят всю эту кодлу на последнее в их жизни дело.

Мужики после промысла собирались отойти на заслуженный покой. А заслуженно окрещённый гадом «порченный» всё напортил. Зарядил их, не миндальничая: жёстко и на несколько часов вперёд. Народная мудрость зазря ярлыки не клеит — что заслуженно, то заслуженно. Ничего не скажешь. Даже костры уже видятся более обоснованным решением, нежели прежде. Это, если не кривить душой перед самим собой.

Вялые с устатку воры потащились в засаду на тракт. Там они засядут ближе к выходу тракта из пригородной лесополосы в поля. Во избежание отрезвляющих случайностей заберутся поглубже в кусты и заснут. Когда наступит время их выхода на сцену, манипулятор разбудит приговорённых к смертной казни артистов.

Глава 4

Свобода не всегда понятна, но порождает ядрёное желание жить на полную катушку

— Донатик, ты похож на бича, — деланно сокрушённо оценила Паксая дело своих рук.

Она отступила на несколько шагов и дотошно оглядела артиста, которого загримировала со всем старанием безрукого дилетанта. На манер тех оригиналов, что рисуют, держа кисти зубами.

— Ты к себе придираешься, — попытался приободрить её Дон. — Мы что, кино снимаем? Нам Оскар даром не нужен. Всё равно я подчищу то, как люди меня запомнят.