Мои бенгальские подруги - [7]

Прав оказался и чиновник на почте. Ведь я облизнула ту марку! В Индии же считается, что через слюну передается ритуальное осквернение. Это распространяется на все предписания, касающиеся еды, а также и на наклеивание марок. На каждой почте в Индии есть губка, смоченная в воде, и индийцу и в голову не придет облизнуть марку. Все это говорит в пользу гигиены, но, должна признаться, лично я пользовалась губками весьма редко. Я пошла на уступку только в том, что облизывала марки и наклеивала их в своей комнате за закрытой дверью, приговаривая для успокоения совести:

— Эх ты, европейский поросенок!

Отвращение к облизыванию очень крепко укоренилось в индийцах. Это чувство живет даже в тех, кто прошел европейскую школу воспитания. Д-р Варма рассказал мне, что его буквально тошнило, когда его берлинская хозяйка иногда облизывала руку, на которую попадала капелька кофе из кофейника.

Я стала следить за собой и пришла к выводу, что совсем не знаю своего поведения. Мне пришлось контролировать себя, но до сего дня меня мучает вопрос, скольких индийцев я повергла в состояние тошноты, прежде чем удалось полностью искоренить этот мой недостаток.

Бенгальцы не любят извиняться. Однажды я попала в смешное положение, опоздав на час. Главное было не то, что я опоздала, а то, что произнесла в свое оправдание:

— Извините, пожалуйста, я очень сожалею, что опоздала.

Правда, я взяла эти слова из английского учебника бенгальского языка, да и может ли прибывший в Бенгалию говорить иначе, чем написано в книгах или как он научился этому от бенгальцев, проживающих в Европе? Из всей этой сцепы я вынесла урок, что иногда лучше вообще ничего не говорить, чем повторять текст из учебника. Я произнесла слова извинений еще в дверях, обращаясь к дюжине бенгальцев, восседавших на индийский манер на полу. Я не сразу села и выступила перед ними со своими извинениями с высоты 168 сантиметров, пробормотав при этом нечто бессмысленное, то есть «я очень сожалею». Две дюжины черных глаз лукаво засветились, а присутствовавший редактор местной газеты заявил, что мне не о чем сожалеть, да и они никогда ни о чем не сожалеют.

Я надолго запомнила этот урок. С того момента в разговоре с бенгальцами я принципиально не произносила этой фразы. Даже в беседе с теми, кто употребляет ее сам и несет ответственность за тексты в учебниках.

Спустя какое-то время в Шантиникетоне я заметила, что бенгальцы за что-то передо мной извинялись, по не понимала причины. Так, девушка, сидевшая рядом со мной в столовой, поднялась, но, прежде чем уйти, задержалась в проходе между столами и стульями и с виноватым выражением лица вдруг запричитала:

— Ах-ах-ах!

При этом она сделала такое движение, как если бы хотела «взять прах с моих ног». В ответ я улыбнулась, и это ее, видно, удовлетворило. Я решила, что, споткнувшись о ножку стола, она, возможно, подумала, что наступила мне на ногу. Такое случается. По когда подобная сцена повторилась несколько раз, я отправилась к д-ру Варме.

— Девушка не споткнулась о стол и даже случайно не наступила вам на ногу, — пояснил д-р Варма. — Вероятно, она задела вас, и если была обута (шантипикетонские девушки ходят, как правило, босиком), то тем более ей было неловко!

— Зачем извиняться, ведь я даже ничего не почувствовала? — поинтересовалась я.

— Это неважно. Почувствовала она, ибо старалась пройти осторожно. Коснуться кого-нибудь ногой, тем более сандалией, считается у нас большим оскорблением. Случись подобное сто лет назад и принадлежи вы к касте брахманов, вас исключили бы из нее, не потребуй вы за нанесение вам подобного оскорбления соответствующего извинения, — добавил он, улыбаясь.

Наученная опытом, потом я еще много раз убеждалась в правдивости слов д-ра Вармы. В Индии, где люди часто сидят прямо на земле, возможностей для совершения подобных прегрешений несметное количество, особенно в многолюдной толпе во время народных представлений, лекций, богослужений и т. д, Я убедилась, что д-р Варма прав. Выбирающемуся из толпы приходится буквально прокладывать себе путь, согнувшись и вытянув вперед руку. В том случае, если место для сидения чем-то покрыто, все обязательно снимают обувь, прежде чем ступить на него. Ну, а если нечто недопустимое свершилось, то обязательно раздастся причитание «ах-ах-ах», сопровождаемое сложной мимикой, с учетом еще и положения того, кого «оскорбили».

Д-р Варма сказал, что корни этикета, который я так старалась постичь, совсем не там, где я их искала, — они уходят в индуизм. И тогда, запасясь в университетской библиотеке несколькими книгами, я решила изучить их в воскресные дни.

Однако вскоре я пришла к выводу, что этому занятию можно посвятить и вечера, хотя в эти часы моего внимания хватало лишь на детективы. Ученые размышления как раз и читались мной как детективы. Возможно, в Европе у меня не возникло бы такого чувства, поскольку смесь индуистских наставлений, запретов, поверий, страхов и обязанностей на каждый день настолько сложна, что через какое-то время просто утомляет. Здесь, на месте, я могла не только представить за каждым запретом и каждым наставлением конкретную ситуацию, но и сравнить ее с реальностью, с которой сталкивалась не только я, но и сами бенгальцы.