Мои бенгальские подруги - [15]

Кроме этих двух постов, соблюдаемых дважды в месяц, есть еще много дней поста в течение года. В наше время ни в эти дни, ни в дни экадаши некоторые вдовы уже не голодают и жажду тоже утоляют, но в еде себя ограничивают. Едят, например только фрукты и пьют молоко или же едят лишь один раз в день.

И тем не менее среди пожилых бенгальских женщин вряд ли найдется вдова, не соблюдающая правил, даже если она из современной семьи и родные никак к этому ее не принуждают.

Для иллюстрации приведу один пример. Речь пойдет не только о вдовьей диете, но и о- моей нетерпимости.

Не так давно в Праге я пригласила к себе в гости одну бенгалку. Ее сын временно работал в Праге, причем там, где было совершенно невозможно соблюдать индуистские диетные предписания. Собственно, ему это было неважно, и я была уверена, что это распространялось и на его родных.

Старая госпожа была вдовой, и уже то, что она приехала к своему сыну в Европу, свидетельствовало, что ее интересует мир, и свою вдовью долю она воспринимает не слишком уж ортодоксально. С ней действительно можно было поговорить о многом. Она знала бенгальскую литературу, была весела и по-матерински ласкова, и я полюбила ее с первой встречи.

Я пригласила ее в гости на послеобеденное время и, поскольку не знала, вегетарианка она или нет, решила испечь пирог со сливами (дело было осенью) и угостить чаем.

Я неважный кулинар, но печь пирог после рабочего дня, захода в детсад за ребенком, кормления семейства и исполнения всех необходимых обязанностей по дому — удовольствие, прямо скажем, не такое уж большое. К тому же слив в магазине я не нашла, и пирог пришлось украсить виноградом. Пирог, несмотря ни на что, удался, и я легла спать со счастливым ощущением, что на следующий день угощу дорогую гостью на славу.

Гостья принесла мне в подарок сборник бенгальских колыбельных песен, а я с гордостью предложила ей свой пирог. Она посмотрела на него, похвалила, что красивый, и затем спросила:

— А яйца в нем есть?

Я поняла, что произошло, и страшно рассердилась. Это была несправедливая, глупая злость. Меня могло извинить лишь то, что я плохо выспалась, поскольку накануне до ночи возилась с этим злополучным пирогом.

Закусив губу, я процедила:

— Разумеется, есть, иначе он бы не выглядел так красиво.

Гостья оставалась спокойной:

— Так будь любезна, принеси мне какое-нибудь печенье.

Я рассердилась еще больше, хотя гостья ласково мне улыбалась и свое расположение подчеркивала еще и тем, что по-матерински называла меня на «ты».

— У нас яйца кладут во все печенья, — зло сказала я.

Гостья по-прежнему оставалась любезной:

— Ничего страшного, налей мне чай с молоком и будем беседовать. Какие у тебя красивые цветы на балконе. Ты их сама вырастила?

Моя злость мгновенно улетучилась. Кому из нас хуже? Мне, поедающей все, что придет в голову, или ей, не смеющей или не желающей есть ничего из того, что мы считаем вкусным? В основе ее сегодняшнего абсолютно добровольного отказа, конечно же, лежал запрет. И не обязательно его наложила семья, его могли наложить окружающее ее общество или же просто традиция. Ведь в Индии традиция имеет очень большой вес.

II кто из нас песет свой удел достойнее? Я, злящаяся, что мое искусство не будет похвалено, хотя пирог был по достоинству оценен и к тому же весь достался мне, или она, желающая пить только чай и готовая к тому же беседовать о цветах? Она, при всей своей строгой диете, сохранила ласковое отношение к людям, интерес к жизни и к миру. Я же из-за того, что плохо выспалась, чуть было не проявила грубость по отношению к гостье из другой страны.

Потом я принесла карловарские сухари и клубничный джем, спокойно села рядом с ней, и мы еще долго и интересно беседовали.

Индийцы многого не едят. Но допускают (по крайней мере современные), что у других могут быть иные взгляды. Если мать, например, в старости становится очень религиозной и перестает есть мясо, она все равно терпеливо готовит его для членов своей семьи. Дети же, со своей стороны, не принуждают мать есть мясо, если ей этого не хочется.

У нас же не так. Родители принуждают детей, дети родителей. Но я не хочу обидеть нас: тут, возможно, дело не в нашей большой нетерпимости. В Индии столько вегетарианцев, и умеренных, и строгих, и очень последовательных, что то или иное отклонение в еде можно ожидать, а отсюда, вероятно, и эта терпимость. Другими словами, терпимость к нетерпимости.

И таким терпимым должен стать каждый, кто живет в Индии некоторое время.

Бывая в Калькутте, я иногда заходила с моим бенгальским знакомым в китайский ресторан. Мой знакомый соблюдал лишь один самый строгий запрет — не ел говядину. И каждый раз в китайском ресторане повторялась одна и та же церемония. Появлялся метрдотель, приветствовал нас и спрашивал, что мы будем есть. Мой знакомый просил метрдотеля порекомендовать нам что-нибудь, при этом всякий раз добавляя:

— Я, как известно, говядину не ем.

— Разумеется, нет, — отвечал метрдотель, делая при этом такой вил, что, мол, и он никогда в жизни говядины не пробовал, — ведь у нас из говядины, естественно, никогда не готовят.